Революционный антифашизм: роль анархизма в Антирасистском действии

4 июля 2023 г.

 

После победы Дональда Трампа на выборах в 2016 году антифашизм оказался в центре внимания общественности. Зрелищные уличные бои между фашистами и антифашистами в центре либеральных городов, таких как Беркли и Портленд, привели к тому, что антифа стала широко обсуждаемым явлением и новым врагом правых. Однако, несмотря на стремительный рост популярности в последнее десятилетие, ни фашизм, ни антифашизм не возникли из ниоткуда. В США после Второй мировой войны фашисты продолжали мобилизовываться  в Американской нацистской партии, Ку-клукс-клане, христианских ультраправых и других организациях. В 1980-х годах значительная часть фашистского и белого движений встала на путь насильственной революционной борьбы против упаднического, по их мнению, правительства, контролируемого евреями, которое предало белую расу.

В свою очередь, антифашисты уже давно стремятся разрушить фашистскую организацию, отчасти опираясь на опыт прошлых поколений, боровшихся с ростом фашизма в Европе. Современная американская антифа берет свое начало в конце 1980-х годов, когда анархисты, скинхеды и панки из группы Anti-Racist Action (ARA) разработали обновленную стратегию радикального антифашизма для борьбы с растущей мощью ультраправых. После избрания Трампа к этой истории было привлечено новое внимание, и “Антирасистское действие” даже было показано в недавнем документальном фильме PBS Frontline. Несмотря на такое повышенное внимание, основополагающая роль, которую сыграл революционный анархизм в развитии АPA, до сих пор остается недостаточно изученной в мейнстриме, что затушевывает ее исторические уроки.

Сегодня значительная часть левых объединилась для защиты либеральной демократии и основных институтов от угрозы фашизма. Это освободило место крайне правым, которые пытаются – с некоторым успехом – позиционировать себя как единственную реальную альтернативу либеральному порядку. Антирасистское действие” предлагает иную модель антифашистской борьбы, сохраняющую автономию левых от государства и либеральных институтов.

Anti-Racist Action была ведущей антифашистской организацией в США конца ХХ века. Она выросла из молодежной антирасистской скинхедской команды Миннеаполиса под названием Baldies, которая основала ARA в 1987 г. в попытке расширить свои организационные возможности. ARA быстро росла по всей стране, а ее участники стали известны своей готовностью к физическому противостоянию фашистам в панковских пространствах, на улицах и за их пределами. Несмотря на то что ARA была наиболее известна физическим противостоянием, она также проводила широкие кампании по публичному разоблачению фашистов. ARA руководствовалась тремя основными принципами единства. Во-первых, “мы идем туда, куда они идут”: везде, где фашисты пытаются организоваться, ARA противостоит им и срывает их деятельность. Во-вторых, “мы не рассчитываем на то, что полиция или суд сделают за нас нашу работу”: они используют прямое действие и самоорганизацию для противостояния фашистам, а не надеются на вмешательство полиции или государства. В-третьих, они поддерживают “несектантскую защиту других антифашистов”: они едины в тактическом противостоянии фашизму и господству белой расы, а не разделены жесткими идеологическими линиями. В 1997 году сеть ARA проголосовала за добавление четвертого пункта единства: “мы поддерживаем права на аборт и репродуктивную свободу”. Женщины подтолкнули ARA к тому, чтобы признать фашистскую природу крайне правого движения против абортов и направить свою энергию на противостояние ему.

В ходе дальнейшей ревизии, несмотря на свою приверженность идеологическому плюрализму, ARA завершила пункты единства новым политическим призывом к действию: “Мы хотим свободного бесклассового общества. МЫ НАМЕРЕНЫ ПОБЕДИТЬ!“¹

Попытки подчеркнуть широкий характер ARA, возможно, сделали ее более привлекательной для широкой аудитории, но привели к печальным последствиям – минимизации ее революционной политики. Преуменьшение значимости анархизма для ARA обедняет наше понимание этой организации и, в более широком смысле, истории и практики воинствующего антифашизма. По словам Марка Брея, “антифашизм – это нелиберальная политика социального революционизма, применяемая для борьбы с ультраправыми”.² Хотя ARA никогда не принимала официальной политической линии, анархистская идеология и организационные принципы в ней преобладали. Небольшое число членов наиболее значительной анархистской организации этого периода – Революционно-анархистской федерации “Любовь и ярость (Love and Rage)” (1989-98 гг.) – в частности, Киран Фрейзер – играли в ней огромную роль.

Их анархистская политика и организационный опыт формировали ARA с самого начала ее существования. Большинство описаний ARA признают роль анархистской политики и, по крайней мере, упоминают, что “Любовь и ярость” сыграли в ней важную роль³.

Вклад анархизма в наш исторический анализ показывает, как ARA не только боролась с фашистами, но и представляла радикальную альтернативу войне ультраправых против государства. Анархисты в ARA совместно с неортодоксальными марксистами разработали анализ фашизма “борьба в трех направлениях”, согласно которому фашизм не является просто инструментом капиталистической реакции правящего класса, а представляет собой автономную, часто революционную угрозу капиталистическому государству. Таким образом, левые должны вести борьбу одновременно с капиталистическим государством и фашистским движением – и в конечном итоге представлять революционную альтернативу им обоим. Для “Любви и ярости” и “Антирасистского действия” антифашизм не может означать просто защиту либерально-демократического государства от фашизма, а требует его революционного свержения и построения либертарно-социалистического общества.

Часть первая: Революционный поворот фашизма и анализ борьбы в трех направлениях

Фашисты объявляют войну

В 1980-е годы ведущие элементы фашистского и “белого” движений объявили революционную войну правительству США. В то время как Рейган возглавил консервативную контрреволюцию, которая принесла государственную власть “новым правым”, фашистские ” ультраправые” взяли курс на антисистемную вооруженную борьбу. Вместо того чтобы использовать насилие для поддержания расового порядка, как это традиционно делала ККК, неонацисты и клансмены объединились для борьбы за “белую революцию” против “сионистского оккупационного правительства”.⁴ По словам историка-антифашиста Мэтью Лайонса, фашисты в эту эпоху стали “нелояльными системе”.⁵ Многих вдохновило видение революционной борьбы, изложенное лидером Национального альянса Уильямом Лютером Пирсом в его романе “Дневники Тернера”. В романе, быстро ставшем классикой андеграунда, неонацистская организация под названием “Орден” сформировала авангард белой расы и занялась террористической деятельностью с целью свержения государства (и “еврейской” буржуазии) и создания новой белой нации, убив всех цветных людей у себя дома и по всему миру. Роман вдохновил реально существовавшую группу под названием “Орден”, которая занималась насильственной деятельностью, включая вооруженные ограбления и убийство либерального еврейского ведущего ток-шоу Алана Берга в 1984 году.

Фашисты предложили радикальную программу белым людям, которые чувствовали себя преданными из-за того, что правительство нехотя согласилось с гражданскими правами чернокожих и потерпело поражение от коммунистов во Вьетнаме. В целом они придерживались классического определения фашизма, данного Робертом Пэкстоном, но с большим упором на индивидуальный и мелкогрупповой терроризм, за который выступал Уильям Пирс в своем втором романе “Охотник”, а не на массовую активность.

Фашизм можно определить как форму политического поведения, характеризующуюся навязчивой озабоченностью упадком, унижением или виктимностью общества и компенсирующими их культами единства, энергии и чистоты, при которой массовая партия убежденных националистов-боевиков, работающая в непростом, но эффективном сотрудничестве с традиционными элитами, отказывается от демократических свобод и с искупительной жестокостью и без этических и правовых ограничений преследует цели внутренней чистки и внешней экспансии.⁶

Экономические потрясения в сочетании с расовыми проблемами деколонизации и сопутствующей массовой иммиграции создали взрывоопасную ситуацию. Государство считалось либо бессильным что-либо изменить, либо виновным в содействии этому. Вместо того чтобы обвинять капитализм, фашисты осуждали “еврейскую” буржуазию, которая, по их мнению, контролировала правительство и пыталась уничтожить белую расу. В связи с этим все большее число фашистов и  “белой силы” не видели будущего в существующем строе. Они начали пропагандировать “Четырнадцать слов” – лозунг, придуманный в 1984 году Дэвидом Лэйном (одним из основателей организации Ордена : “Мы должны обеспечить существование нашего народа и будущее для белых детей”. Единственный способ обеспечить это будущее – использовать революционное насилие для очищения общества.

Важным для данной статьи является тот факт, что многие недовольные белые молодые люди обратились к панк-субкультуре. Многие панки тяготели к анархистской или иной левой политике, но значительное меньшинство обратилось к фашизму и “белой силе”, в частности, к неонацистской группе скинхедов. Некоторые неонацисты и клансмены старшего поколения, в первую очередь Том Метцгер из организации “Белое арийское сопротивление” (WAR), пытались использовать эту силу, вербуя последователей через панк и подталкивая их к насилию. Они объединились с ККК, “Арийскими нациями” и другими белыми супремасистами и фашистами для создания “белой революции”. Об этом говорится в недавно вышедшей в свет книге “Это случилось здесь: An Antifascist People’s History”, убийство эфиопского иммигранта Мулугеты Серау в Портленде в 1988 г. группой, связанной с White Aryan Resistance, стало явным сигналом к эскалации. Но навстречу им поднялось новое поколение антифашистов – часто в масках и с бейсбольными битами в руках.

Понимание фашизма и антифашизма: Борьба в трех направлениях

Антифашисты пересмотрели свой анализ фашизма, чтобы противостоять его революционному повороту. Анархисты и неортодоксальные марксисты из организации “Антирасистское действие” разработали анализ фашизма и антифашизма, который стал известен как “борьба в трех направлениях”. Они сформулировали его в оппозиции к доминирующим сталинским и троцкистским теориям фашизма. Старый сталинско-коминтерновский анализ 1920-30-х годов утверждал, что фашизм – это реакционная капиталистическая стратегия, направленная на сохранение власти перед лицом революционных вызовов. Любая массовая поддержка фашизма проистекает из ложного сознания, а не из какой-то внутренней ориентации рабочего класса на фашизм. Эта тенденция концентрировалась на противостоянии капитализму, по существу игнорируя фашизм и преуменьшая его конкретную угрозу, а в какой-то момент даже действовала в Германии под лозунгом “сначала Гитлер, потом мы”. Однако когда коммунистическая революция не состоялась, сталинисты изменили курс и в середине 1930-х гг. выступили за создание широкого народного фронта против фашизма.⁷ Троцкисты не согласились с таким анализом и вытекающей из него политической линией. В работе “Фашизм: Что это такое и как с ним бороться” Троцкий утверждал, что классовой основой фашизма является не капиталистический класс, а мелкая буржуазия, не имеющая собственной идеологии. Если бы существовало сильное движение рабочего класса, то средний класс подтянулся бы к его руководству. В отсутствие этого средний класс будет склоняться к реакции и объединяться с наиболее ретроградным крылом капитала. В этом анализе, написанном с учетом исторического опыта роста фашизма в Италии и Германии, фашизм представлял собой вполне реальную угрозу, имеющую социальную базу в лице среднего класса, которую нельзя просто свести к капиталистическому заговору. Решение заключалось в создании пролетарского движения – в том числе путем вооружения антифашистских рабочих комитетов для борьбы с фашистскими уличными бандами – и формировании единого фронта левых и пролетарских партий (в отличие от народного фронта, включающего либеральные/буржуазные силы).

Разница между троцкистским и сталинистским анализом фашизма и антифашизма позволяет объяснить гораздо большее присутствие троцкистов, чем других марксистов-ленинцев в ARA. Однако, какими бы ни были их сильные стороны, ни одна из этих концепций не признавала центральной роли антисемитизма или расы в более широком смысле в формировании фашистской политики. В Соединенных Штатах невозможно было понять фашизм, не укоренив его в превосходстве белой расы, особенно в борьбе с чернокожими, а также в антисемитизме и антииммигрантских настроениях. Именно поэтому создатели ARA, решили называть себя Anti-Racist Action, а не Anti-Fascist Action, как их европейские коллеги: им казалось, что первое название будет более актуальным для ситуации в США. Но пересмотр традиционного марксистского анализа фашизма вышел за рамки расовой принадлежности и различий между европейским и американским фашизмом.

Наиболее важной теоретической новацией, вышедшей из среды ARA, стала постановка вопроса о “трехсторонней борьбе” между левыми, капитализмом и государством и правыми фашистами. Этот анализ настаивает на том, что фашизм не может быть сведен к капиталистической реакции, а должен быть понят как собственная автономная радикальная традиция, включающая в себя очень реальную нить антикапитализма, выходящую за рамки вульгарного антисемитизма. Этот анализ появился благодаря слиянию анархистов и неортодоксальных марксистов. Среди последних были такие люди, как Дон Хамерквист, участвовавший в организации Sojourner Truth, и маоист-третьемирец Дж. Сакаи, наиболее известный по книге “Поселенцы: Мифология белого пролетариата”. Однако местом их встречи и общей точкой отсчета была ARA.

Политика борьбы в трех направлениях была четко сформулирована в сборнике “Противостояние фашизму: Документы для обсуждения в рамках боевого движения”, вышедшем в 2002 году. В центре сборника – эссе Дона Хамерквиста “Фашизм и антифашизм”. Хамерквист утверждает, что, вместо того чтобы прийти “сверху” или поддерживаться капиталистическим классом в целом, “зарождающееся фашистское движение, к которому мы должны готовиться, будет корениться в популистском националистическом антикапитализме и будет проявлять непримиримую враждебность к различным государственным и надгосударственным институтам “8

Переведено с помощью www.DeepL.com/Translator (бесплатная версия)

Попытки подчеркнуть широкий характер ARA, возможно, сделали ее более привлекательной для широкой аудитории, но привели к печальным последствиям – минимизации ее революционной политики. Преуменьшение значимости анархизма для ARA обедняет наше понимание этой организации и, в более широком смысле, истории и практики воинствующего антифашизма. По словам Марка Брея, “антифашизм – это нелиберальная политика социального революционизма, применяемая для борьбы с ультраправыми”.² Хотя ARA никогда не принимала официальной политической линии, анархистская идеология и организационные принципы в ней преобладали. Небольшое число членов наиболее значительной анархистской организации этого периода – Революционно-анархистской федерации “Любовь и ярость (Love and Rage)” (1989-98 гг.) – в частности, Киран Фрейзер – играли в ней огромную роль.

Их анархистская политика и организационный опыт формировали ARA с самого начала ее существования. Большинство описаний ARA признают роль анархистской политики и, по крайней мере, упоминают, что “Любовь и ярость” сыграли в ней важную роль³.

Вклад анархизма в наш исторический анализ показывает, как ARA не только боролась с фашистами, но и представляла радикальную альтернативу войне ультраправых против государства. Анархисты в ARA совместно с неортодоксальными марксистами разработали анализ фашизма “борьба в трех направлениях”, согласно которому фашизм не является просто инструментом капиталистической реакции правящего класса, а представляет собой автономную, часто революционную угрозу капиталистическому государству. Таким образом, левые должны вести борьбу одновременно с капиталистическим государством и фашистским движением – и в конечном итоге представлять революционную альтернативу им обоим. Для “Любви и ярости” и “Антирасистского действия” антифашизм не может означать просто защиту либерально-демократического государства от фашизма, а требует его революционного свержения и построения либертарно-социалистического общества.

Часть первая: Революционный поворот фашизма и анализ борьбы в трех направлениях

Фашисты объявляют войну

В 1980-е годы ведущие элементы фашистского и “белого” движений объявили революционную войну правительству США. В то время как Рейган возглавил консервативную контрреволюцию, которая принесла государственную власть “новым правым”, фашистские ” ультраправые” взяли курс на антисистемную вооруженную борьбу. Вместо того чтобы использовать насилие для поддержания расового порядка, как это традиционно делала ККК, неонацисты и клансмены объединились для борьбы за “белую революцию” против “сионистского оккупационного правительства”.⁴ По словам историка-антифашиста Мэтью Лайонса, фашисты в эту эпоху стали “нелояльными системе”.⁵ Многих вдохновило видение революционной борьбы, изложенное лидером Национального альянса Уильямом Лютером Пирсом в его романе “Дневники Тернера”. В романе, быстро ставшем классикой андеграунда, неонацистская организация под названием “Орден” сформировала авангард белой расы и занялась террористической деятельностью с целью свержения государства (и “еврейской” буржуазии) и создания новой белой нации, убив всех цветных людей у себя дома и по всему миру. Роман вдохновил реально существовавшую группу под названием “Орден”, которая занималась насильственной деятельностью, включая вооруженные ограбления и убийство либерального еврейского ведущего ток-шоу Алана Берга в 1984 году.

Фашисты предложили радикальную программу белым людям, которые чувствовали себя преданными из-за того, что правительство нехотя согласилось с гражданскими правами чернокожих и потерпело поражение от коммунистов во Вьетнаме. В целом они придерживались классического определения фашизма, данного Робертом Пэкстоном, но с большим упором на индивидуальный и мелкогрупповой терроризм, за который выступал Уильям Пирс в своем втором романе “Охотник”, а не на массовую активность.

Фашизм можно определить как форму политического поведения, характеризующуюся навязчивой озабоченностью упадком, унижением или виктимностью общества и компенсирующими их культами единства, энергии и чистоты, при которой массовая партия убежденных националистов-боевиков, работающая в непростом, но эффективном сотрудничестве с традиционными элитами, отказывается от демократических свобод и с искупительной жестокостью и без этических и правовых ограничений преследует цели внутренней чистки и внешней экспансии.⁶

Экономические потрясения в сочетании с расовыми проблемами деколонизации и сопутствующей массовой иммиграции создали взрывоопасную ситуацию. Государство считалось либо бессильным что-либо изменить, либо виновным в содействии этому. Вместо того чтобы обвинять капитализм, фашисты осуждали “еврейскую” буржуазию, которая, по их мнению, контролировала правительство и пыталась уничтожить белую расу. В связи с этим все большее число фашистов и  “белой силы” не видели будущего в существующем строе. Они начали пропагандировать “Четырнадцать слов” – лозунг, придуманный в 1984 году Дэвидом Лэйном (одним из основателей организации Ордена : “Мы должны обеспечить существование нашего народа и будущее для белых детей”. Единственный способ обеспечить это будущее – использовать революционное насилие для очищения общества.

Важным для данной статьи является тот факт, что многие недовольные белые молодые люди обратились к панк-субкультуре. Многие панки тяготели к анархистской или иной левой политике, но значительное меньшинство обратилось к фашизму и “белой силе”, в частности, к неонацистской группе скинхедов. Некоторые неонацисты и клансмены старшего поколения, в первую очередь Том Метцгер из организации “Белое арийское сопротивление” (WAR), пытались использовать эту силу, вербуя последователей через панк и подталкивая их к насилию. Они объединились с ККК, “Арийскими нациями” и другими белыми супремасистами и фашистами для создания “белой революции”. Об этом говорится в недавно вышедшей в свет книге “Это случилось здесь: An Antifascist People’s History”, убийство эфиопского иммигранта Мулугеты Серау в Портленде в 1988 г. группой, связанной с White Aryan Resistance, стало явным сигналом к эскалации. Но навстречу им поднялось новое поколение антифашистов – часто в масках и с бейсбольными битами в руках.

Понимание фашизма и антифашизма: Борьба в трех направлениях

Антифашисты пересмотрели свой анализ фашизма, чтобы противостоять его революционному повороту. Анархисты и неортодоксальные марксисты из организации “Антирасистское действие” разработали анализ фашизма и антифашизма, который стал известен как “борьба в трех направлениях”. Они сформулировали его в оппозиции к доминирующим сталинским и троцкистским теориям фашизма. Старый сталинско-коминтерновский анализ 1920-30-х годов утверждал, что фашизм – это реакционная капиталистическая стратегия, направленная на сохранение власти перед лицом революционных вызовов. Любая массовая поддержка фашизма проистекает из ложного сознания, а не из какой-то внутренней ориентации рабочего класса на фашизм. Эта тенденция концентрировалась на противостоянии капитализму, по существу игнорируя фашизм и преуменьшая его конкретную угрозу, а в какой-то момент даже действовала в Германии под лозунгом “сначала Гитлер, потом мы”. Однако когда коммунистическая революция не состоялась, сталинисты изменили курс и в середине 1930-х гг. выступили за создание широкого народного фронта против фашизма.⁷ Троцкисты не согласились с таким анализом и вытекающей из него политической линией. В работе “Фашизм: Что это такое и как с ним бороться” Троцкий утверждал, что классовой основой фашизма является не капиталистический класс, а мелкая буржуазия, не имеющая собственной идеологии. Если бы существовало сильное движение рабочего класса, то средний класс подтянулся бы к его руководству. В отсутствие этого средний класс будет склоняться к реакции и объединяться с наиболее ретроградным крылом капитала. В этом анализе, написанном с учетом исторического опыта роста фашизма в Италии и Германии, фашизм представлял собой вполне реальную угрозу, имеющую социальную базу в лице среднего класса, которую нельзя просто свести к капиталистическому заговору. Решение заключалось в создании пролетарского движения – в том числе путем вооружения антифашистских рабочих комитетов для борьбы с фашистскими уличными бандами – и формировании единого фронта левых и пролетарских партий (в отличие от народного фронта, включающего либеральные/буржуазные силы).

Разница между троцкистским и сталинистским анализом фашизма и антифашизма позволяет объяснить гораздо большее присутствие троцкистов, чем других марксистов-ленинцев в ARA. Однако, какими бы ни были их сильные стороны, ни одна из этих концепций не признавала центральной роли антисемитизма или расы в более широком смысле в формировании фашистской политики. В Соединенных Штатах невозможно было понять фашизм, не укоренив его в превосходстве белой расы, особенно в борьбе с чернокожими, а также в антисемитизме и антииммигрантских настроениях. Именно поэтому создатели ARA, решили называть себя Anti-Racist Action, а не Anti-Fascist Action, как их европейские коллеги: им казалось, что первое название будет более актуальным для ситуации в США. Но пересмотр традиционного марксистского анализа фашизма вышел за рамки расовой принадлежности и различий между европейским и американским фашизмом.

Наиболее важной теоретической новацией, вышедшей из среды ARA, стала постановка вопроса о “трехсторонней борьбе” между левыми, капитализмом и государством и правыми фашистами. Этот анализ настаивает на том, что фашизм не может быть сведен к капиталистической реакции, а должен быть понят как собственная автономная радикальная традиция, включающая в себя очень реальную нить антикапитализма, выходящую за рамки вульгарного антисемитизма. Этот анализ появился благодаря слиянию анархистов и неортодоксальных марксистов. Среди последних были такие люди, как Дон Хамерквист, участвовавший в организации Sojourner Truth, и маоист-третьемирец Дж. Сакаи, наиболее известный по книге “Поселенцы: Мифология белого пролетариата”. Однако местом их встречи и общей точкой отсчета была ARA.

Политика борьбы в трех направлениях была четко сформулирована в сборнике ” Confronting Fascism: Discussion Documents for a Militant Movement”, вышедшем в 2002 году. В центре сборника – эссе Дона Хамерквиста “Фашизм и антифашизм”. Хамерквист утверждает, что, вместо того чтобы прийти “сверху” или поддерживаться капиталистическим классом в целом, “зарождающееся фашистское движение, к которому мы должны готовиться, будет корениться в популистском националистическом антикапитализме и будет испытывать непримиримую враждебность к различным государственным и надгосударственным институтам “⁸

“Это означает, что “суть антифашистской организации должна заключаться в создании левого блока, способного успешно конкурировать с такими фашистами, представляя революционный вариант, противостоящий как фашизму, так и капитализму в сфере идей и на улице”.⁹ Опасность заключается в том, что, как и в более ранний период Народного фронта, большая часть левых может поддержать “либерально-демократический” антифашизм – т.е, т.е. за существующий капиталистический строй, и тем самым перестать представлять левую альтернативу. В этом случае единственная “радикальная” альтернатива капиталистической демократии будет исходить от фашистских, расистских правых.

Воинствующие антифашисты продолжали развивать этот анализ на протяжении последних двух десятилетий. Блог Three Way Fight (в который входят бывшие члены ARA) объясняет, почему они выступают как против либерального антифашизма, так и против традиционного марксистского антифашизма: “В отличие от либеральных антифашистов, – утверждают они, – мы считаем, что

“защита демократии” – это иллюзия, если эта “демократия” основана на социально-экономическом строе, который эксплуатирует и угнетает людей”.¹⁰ Поэтому антифашисты должны быть антикапиталистами и антиимпериалистами. Однако от других антифашистских течений анализ “трехсторонней борьбы” отличает то, что он признает относительную автономию и антисистемный политический характер фашистского движения:

В отличие от многих революционных левых, мы считаем, что фашисты и другие ультраправые – это не просто инструменты правящего класса. Они также могут сформировать автономную политическую силу, которая вступает в реальное противостояние с установленным порядком или даже стремится к свержению глобального капитализма и замене его радикально иной системой угнетения. Мы считаем, что наибольшая угроза фашизма в этот период заключается в его способности использовать народное недовольство и в его потенциале отвлечь массовую поддержку от любых освободительных антикапиталистических идей. Левые должны противостоять как сложившемуся капиталистическому порядку, так и восставшим или даже революционным правым, признавая при этом, что эти противники также находятся в конфликте друг с другом. Выражение “борьба в трех направлениях” является кратким выражением этой идеи¹¹.

Этот анализ имеет масштабные последствия, в том числе и для нашего времени, когда мы противостоим глобальному возрождению фашизма. К его последствиям мы вернемся в заключении. Пока же обратимся к рассмотрению того, как антифашисты организовывались в ответ на возрождение фашизма в 1980-е годы. Еще до явного теоретизирования борьбы в трех направлениях Антирасистское действие стремилось победить фашистов на улицах, предлагая революционную альтернативу капитализму и государству. Анархисты сыграли ключевую роль в определении и поддержании этой радикальной позиции в рамках АRА.

Часть вторая: Анархизм и рождение антирасистского движения в Миннеаполисе

Киран Фрейзер, один из ключевых основателей Антирасистского действия, рос в красных пеленках, его родители состояли в коммунистической партии. Анархизм он открыл для себя в пятнадцатилетнем возрасте, когда еще состоял в Молодежной коммунистической лиге. Он познакомился с ним через Back Room Anarchist Books, когда обратился к ним за поддержкой благотворительного концерта, который он организовывал для южноафриканского АНК. Back Room был анархистским книжным магазином, которым управлял небольшой коллектив молодых анархистов, занимавшихся распространением пропаганды и оказанием помощи радикальной борьбе в городах-побратимах. В книжном магазине Киран познакомился с Крисом Дэем, который был главной движущей силой анархистской сцены Миннеаполиса. Их встреча положила начало тесной дружбе и политическому партнерству, которое существенно повлияло на развитие континентального анархистского движения в течение более десяти лет. Крис бросил вызов коммунистической политике Кирана, заставив его вспомнить о вторжении Советского Союза в Афганистан. Киран, который сейчас является анархистом среднего возраста и профсоюзным активистом, вспоминает, как пятнадцатилетним подростком “лежал в постели и думал: “Мне придется решать, я должен быть либо с русскими в этом вопросе [смеется], либо полностью против того, что делают русские. Никакой середины быть не может”.¹² Разговор с Крисом и ночь размышлений натолкнули Кирана на новый путь. Вскоре он начал работать волонтером в Back Room Anarchist Books, где нашел свой политический дом в анархизме и социальный дом в молодежной панковской среде.

Back Room сыграл центральную роль в становлении и политической эволюции Baldies (“Лысых” ) и “Антирасистского действия”. Инфомагазины и анархистские книжные магазины, подобные Back Room, играли ключевую роль в распространении информации в доинтернетные времена. Разношерстный коллектив, управлявший магазином, был подключен к национальным и международным радикальным сетям. Именно в Back Room Лысые впервые обнаружили анархистские издания из Европы, в том числе новости западногерманского автономного движения. Возможно, наиболее важной была британская газета “Классовая война”, в которой рассказывалось о том, как антирасистские скинхеды организуют борьбу с Национальным фронтом. Помимо продажи дешевых анархистских книг и журналов, в книжном магазине проводились встречи и общественные мероприятия. В книжном магазине также можно было найти модели эффективных форм организации. Вместо того чтобы просто пить пиво и бороться с нацистами, люди, подобные Кирану, получали опыт организации, включая такие элементарные вещи, как организация эффективных собраний.¹³ Лысые и ARA использовали инфраструктуру, созданную в Back Room, для развития своей политики и установления связей с международными сетями антифашистских и антирасистских панков.

Back Room также сыграл важную роль в качестве физического пространства, которое молодые панки могли использовать как для социальных, так и для политических целей. Поскольку в 1980-е годы общественные “третьи места” (места, где можно было провести время и пообщаться с другими людьми вне дома и рабочего места) оказались под угрозой, а политическая инфраструктура движений 1960-х годов сошла на нет, молодые панки, особенно из пригородов, отчаянно нуждались в местах, где они могли бы собираться с единомышленниками вдали от любопытных глаз родителей и полицейских. Back Room стал таким местом для целого поколения молодых людей из городов-побратимов, приобщив их к анархистской политике. Baldies и ARA использовали его как почтовый адрес, устраивали благотворительные концерты и вечеринки для всех желающих, проводили там встречи. Люди приходили с самыми разными политическими взглядами, которые затем становились предметом постоянных дискуссий. Таким образом, сцена в Back Room способствовала “возвышению и утончению разговора”.¹⁴ Молодые панки, тусовавшиеся на вечеринках в Back Room, часто брали в руки радикальную литературу, висевшую на стенах. Одним из изданий, которое они начали читать, была RABL Rouser – новая газета, выпускаемая Революционно-анархической боулинг-лигой.

Революционно-анархистская боулинг-лига (RABL) выросла из того, что Киран называет “фракцией действия” в Back Room Anarchist Books. В RABL участвовало несколько человек, которые были вовлечены в антирасистскую деятельность скинхедов или поддерживали ее. RABL сыграла значительную роль в развитии революционного анархизма в городах-близнецах и по всей стране в конце 1980-х годов, став в итоге ядром, вокруг которого в 1989 г. образовалась организация Love and Rage. В их газете RABL Rouser публиковались статьи по анархистской теории, феминизму, антирасизму и антивоенному активизму.

RABL теоретизировал и практиковал то, что они называли “революционным анархизмом”. В книге “Bowling for Beginners: An Anarchist Primer” (“Боулинг для начинающих: Основы анархизма”) RABL предлагает первоначальное определение: “Анархия – это не хаос. Анархия – это отсутствие навязанной власти. Анархия – это общество, построенное на принципах уважения, сотрудничества и солидарности. Анархия – это женщины, контролирующие свое тело, рабочие, контролирующие свои рабочие места, молодежь, контролирующая свое образование, и празднование культурных различий”. RABL отвергает необходимость революционного авангарда, утверждая, что “только массы, полностью вовлеченные в процесс и находящиеся под абсолютным контролем, могут совершить настоящую революцию”. В конечном счете, “анархизм – это расширение прав и возможностей людей, чтобы они могли сами контролировать ситуацию и руководить своей жизнью”.¹⁵ Но поскольку власть имущие не отдадут ее без боя, революция необходима. Основной точкой единства РАБЛ стало согласие с необходимостью революционных действий для достижения бесклассового, безгосударственного общества. RABL объединил наиболее сторонников организации и антиимпериалистических анархистов в Городах-побратимах, а затем и во всех США, в комбинации прямого действия и революционной организации.

Несмотря на то, что RABL возникла в относительно небольшом городе, она сыграла огромную роль в трансформации американского анархизма и организации национального движения. Анархисты по всей стране стали ориентироваться на группу из Миннеаполиса; как позже вспоминал один из членов “Молодежных зеленых”, RABL в то время была “своего рода легендой”.¹⁶

Киран описывает его значение, говоря, что RABL был “великим моментом обучения тому, как быть организованной анархистской силой и как вмешиваться в борьбу, а также как пытаться строить отношения с другими силами”.¹⁷ RABL перенес опыт своей организации на национальный уровень, связавшись со сквоттерами в Нижнем Ист-Сайде Нью-Йорка, анархистскими кубинскими изгнанниками в Майами, бывшими троцкистами в Революционной социалистической лиге и антирасистскими панками от района залива до Бостона.

Помимо помощи в создании ARA, RABL была одной из основных групп, стоявших за рождением Love and Rage. Активисты Back Room и RABL помогли организовать серию континентальных встреч в 1986-89 гг., которые оживили североамериканское анархистское движение, включая конференцию “Создание движения” в 1987 г. в самом Миннеаполисе.¹⁸ На последней встрече в Сан-Франциско в 1989 г. в результате ряда встреч родилась газета “”Love and Rage”. Основная группа анархистов использовала газету для создания национальной сети коллективов, объединенных вокруг издательского проекта. После нескольких лет деятельности “”Love and Rage” проголосовала на конференции в 1993 г. за то, чтобы стать более официальной Революционной анархистской федерацией, основанной на членстве. Организация “Love and Rage”, распавшаяся в 1998 г., имела отделения по всей территории США, Канады и Мексики. Это была самая значительная революционная анархистская организация конца ХХ века, которая оказала заметное влияние на развитие современного анархизма. Некоторые из наиболее выдающихся участников ” Love and Rage” одновременно создавали национальную анархистскую сеть и национальную сеть ARA.

Часть третья: Love and Rage и антирасистское действие

Love and Rage определила свою социальную базу как “репролетаризованных” детей белого среднего класса – продукта деиндустриализации и неолиберальной глобализации. Эта же потенциальная база была и у фашизма в США. Организация ” Love and Rage” состояла преимущественно из белых, в то время как “Антирасистское действие” было более многорасовым. Поэтому они считали, что на них лежит особая обязанность не только бороться с фашистами на улицах, но и предлагать освободительную альтернативу рассерженным белым молодым людям, ищущим радикальные ответы на свои проблемы.¹⁹ Антифашизм стал одной из трех основных рабочих групп Love and Rage, и она тесно сотрудничала с ARA в борьбе с ультраправыми.

Киран помог создать совместную организацию Love and Rage и Anti-Racist Action. Love and Rage помогала поддерживать связь между людьми в разных городах и создавала инфраструктуру, включая коммуникационные структуры и местные отделения обеих организаций. Членство в национальной организации придавало направление и значимость местным действиям. Например, Киран рассказывает, как он вместе с группой людей отправился в Портленд, штат Орегон, чтобы помочь в борьбе с нацистами, захватившими панк-сцену. Они показали местным активистам, как нужно организовываться и бороться. Они преследовали нацистов в многодневных драках, которые привели фашистов в замешательство.²⁰ После этого Киран рассказывал: “Я помню, что специально позвонил Крису, который в то время переехал в Нью-Йорк, чтобы редактировать газету Love and Rage. […] Я зашел в книжный магазин в Портленде, и там оказался второй номер “Love and Rage”, который я с радостью увидел. […] и я позвонил Крису, рассказав ему о том, [что] дерьмо, которое я вижу, – это безумие, но это заставило меня почувствовать, что есть что-то вроде штаба, куда я могу позвонить и сообщить о том, что я вижу и в чем участвую”. Киран говорит, что всякий раз, когда он был в дороге и занимался политической работой, “я думал об ARA, но я также думал о Love and Rage. […] Они были как бы переплетены в моей жизни “²¹.

Переплетение Love and Rage и ARA в жизни Кирана не означало, что так было со всеми членами ARA. В начале 1990-х годов он был одним из немногих участников Love and Rage, формально связанных с ARA. С течением времени ситуация изменилась, и Love and Rage решила ориентироваться на создание Антирасистского Действия и поддержку его акций. Но даже очень небольшое количество людей из такой организованной группы, как Love and Rage, может оказать значительное влияние на рост такой массовой организации, как ARA. Back Room Anarchist Books, the Revolutionary Anarchist Bowling League и Love and Rage с самого начала помогали формировать политику, стратегию и организационную структуру Антирасистского Действия.

Love and Rage сыграла ключевую роль в разработке уличной тактики и других действий Антирасистского Действия. Love and Rage помогли внедрить в США тактику “черного блока”, которую АРА приняла как способ сохранить анонимность и проводить более смелые акции. Love and Rage сотрудничала с ARA в проведении радикальных акций, включая крупную демонстрацию 1993 года против ККК в Чаттануге, штат Теннесси. Местное отделение ККК планировало провести акцию протеста против гей-парада. Love and Rage помогла организовать масштабную контрдемонстрацию, в которой приняли участие представители различных групп и населенных пунктов. Они поклялись изгнать Ку Клукс Клан из города, если потребуется, силой. После нескольких лет боевых действий это обещание было подтверждено опытом. В итоге ККК отменила свой собственный митинг, чтобы избежать позорного поражения²².

Многие антифашисты утверждали, что христианские правые являются составным элементом современного фашизма. В 1980-1990-х годах христианские правые, в подавляющем большинстве своем белые, вели войну против абортов. Активисты движения Operation Rescue (Операция Спасения), выступавшие против абортов, выходили на улицы и закрывали клиники, выдвигая лозунг: “Если ты считаешь, что аборт – это убийство, действуй так, как будто это убийство”. Анархисты-антифашисты мобилизовались в рамках широких феминистских коалиций, чтобы защитить клиники, где делают аборты, и победить христианских правых на улицах. Крупная победа была одержана в 1993 году, когда Operation Rescue попыталась организовать тренировочный лагерь в Миннеаполисе. Love and Rage помогла создать альянс под названием Action Coalition for Reproductive Freedom, чтобы мобилизовать общественные силы против них. Анархисты физически противостояли Operation Rescue, заблокировали их в церкви, разгромили их материалы и выгнали их из города. Активистка по имени Лайза в книге “Любовь и ярость” пишет: “Кажется, что, как бы сильно мы ни боролись, мы редко побеждаем. Но в этот раз мы победили. Мы боролись с этими фашистами… Мы стали свидетелями гибели “Operation Rescue”  в наших городах, отчасти благодаря нашей беспрецедентной энергии и противодействию “²³.

Love and Rage помогала развивать анархическую политику и организационную структуру АРА, не пытаясь взять ее под свой контроль. В отличие от марксистско-ленинских партий, которые часто участвуют в массовых организациях с намерением оказать влияние и взять их под контроль – открыто или тайно, – члены Love and Rage участвовали в ARA на равных, помогая строить сеть и организовывать акции. Love and Rage выступала против попыток контролировать ARA, в том числе и потому, что критически относилась к авангардным партиям, которые, по ее наблюдениям, пытались взять под контроль низовые движения и массовые организации. Например, когда сеть ARA только формировалась, небольшая троцкистская группа попыталась создать выборный национальный комитет в качестве официального органа принятия решений. Многие участники ARA осудили эту попытку как захват власти и обвинили партию в стремлении к власти на уровне руководства без участия низовых организаций. В более широком смысле Киран считает, что “мы думали, что это затормозит живое молодежное движение против фашизма, которое росло по всей стране, – если у него будет такое централизованное руководство, не связанное с местными группами”. Киран не хотел, чтобы “Любовь и ярость” действовала как авангардная партия, он утверждает: “Мы никогда не пытались навязать свою власть над сетью “²⁴.

Однако некоторые неанархисты критиковали Кирана и других анархистов за то, что они фактически контролируют АRА, не признаваясь в этом сами. Один идейный товарищ из Троцкистской лиги обвинил их в закулисном контроле над АRА.²⁵ Анархисты однозначно решили не делать анархизм одним из руководящих принципов ARA, даже если бы они думали, что это удалось бы сделать с помощью голосования. Вот как объясняет это Киран:

Мы решили даже не пытаться сделать это, потому что считали, что важнее, чтобы ARA была открытым местом, куда люди могли бы приходить с разных точек зрения. […] В ARA уже была антиавторитарная культура и этика, и ее не нужно было подавлять чем-то, что могло бы выгнать некоторых людей без всякой причины. Поэтому я возразил этому троцкисту, что мы не пытаемся [захватить власть], на самом деле мы решили не пытаться этого делать. А он сказал: да, но вы контролируете ARA духовно [смеется].²⁶

И все же троцкист был в чем-то прав. Отрицание лидерской роли, которую анархисты, подобные Кирану, играли в ARA, в какой-то мере способствовало возникновению проблем, обозначенных феминисткой Джо Фриман в ее влиятельной работе 1972 г. “Тирания бесструктурности”, посвященной критике Движения за освобождение женщин. Фриман заметила, что часто возникали группировки, которые контролировали ситуацию за кулисами без той подотчетности, которую можно было бы обеспечить с помощью формальных структур руководства.²⁷ В целом, однако, более неформальный подход пошел на пользу ARA в период ее бурного роста. Если бы она официально приняла анархистские принципы, это, скорее всего, ограничило бы привлекательность группы для широких слоев населения. В борьбе с фашистами имело смысл объединяться, прежде всего, вокруг набора антифашистских тактик, а не вокруг конкретных идеологических установок.

Несмотря на формальное отсутствие анархистской политики, Киран говорит, что “в ARA был настоящая анархистская этика”, которая простиралась за пределы Love and Rage. “Любовь и ярость” была лишь наиболее организованным компонентом этой организации. Но многие люди, может быть, даже большинство боевиков в ARA, идейные люди, которые создавали группы и ходили на акции, считали себя анархистами. И большинство из них не были в Love and Rage, хотя некоторые из наиболее важных людей были, и некоторые из наиболее важных отделений были”.²⁸ Это иллюстрирует роль, которую Love and Rage играла как полюс анархистского притяжения в социальных движениях. Лишь небольшое меньшинство американских анархистов когда-либо состояло в Love and Rage, но благодаря своей сильной организации и национальной газете она сыграла огромную роль в ARA и других низовых движениях. Они способствовали развитию революционного антифашистского анализа ARA.

В начале своего существования ARA разделялась на антикапиталистических/антиимпериалистических радикалов, с одной стороны, и “проамериканскую” фракцию – с другой. Проамериканская сторона часто носила нашивки с американским флагом и отождествляла себя с позитивными, демократическими и антифашистскими аспектами истории США, начиная с ее становления как многорасового общества и заканчивая ее ролью в победе над нацистами во Второй мировой войне. С этой точки зрения расистские скинхеды были “неамериканцами”, и с ними нужно было бороться во имя того, что действительно хорошо в стране.²⁹ Эта линия имела определенную привлекательность, и она помогает объяснить широкое распространение ARA даже в относительно консервативных местах Среднего Запада с преобладанием белого населения. Значительное число белых людей просто ненавидят нацистов и клановцев и чувствуют некий гуманистический и патриотический долг борьбы с ними. Но Киран и другие анархисты критически относились к этому и подталкивали ARA к признанию того, что американская история и правящие институты основаны на превосходстве белой расы. “Любовь и ярость” и анархизм в целом дали им анализ и терминологию для аргументации радикальной антиимпериалистической политики и связи антифашизма с более широкой борьбой за освобождение в США (и против американского государства). “Про-амы” оказались изолированными в ARA, и большинство из них вскоре покинули ее, чтобы присоединиться к менее радикальным антирасистским группам скинхедов.

В дальнейшем боевики ARA провели формализацию анализа фашизма и антифашизма по принципу “борьбы в трех направлениях”. Однако на протяжении 1990-х годов “Любовь и ярость” уже применяла его на практике. Love and Rage активно участвовали в создании ARA и борьбе с фашистами на улицах, но они никогда не сотрудничали с государством для подавления фашистов. Напротив, они утверждали, что анархисты должны представлять радикальную альтернативу как фашизму, так и капиталистической системе. Белое господство, капитализм, патриархат и государство – все это взаимосвязано, и бороться с ними нужно вместе. В конечном счете, утверждали Love and Rage, только автономное революционное движение может победить и фашизм, и капитализм. Хотя свергнуть капитализм не удалось, непрерывное наступление ARA по всей территории США и Канады сыграло центральную роль в разрушении фашистского движения в конце ХХ века.

Выводы

Организованные анархисты сыграли ведущую роль в зарождении и развитии антирасистских действий в 1980-х и 1990-х годах. В Миннеаполисе Back Room Anarchist Books и Revolutionary Anarchist Bowling League обеспечили пространство и политические модели, которые помогли радикализировать поколение молодых панков и обеспечить аналитическое преимущество в их борьбе с нацистами не на жизнь, а на смерть в панк-сцене. Это имело решающее значение для ранней антирасистской группы скинхедов “Болди”, когда они основали организацию Anti-Racist Action и расширили свою борьбу против господства белой расы. Затем Love and Rage помогли создать национальную сеть ARA и внесли свой вклад в тактическую и идеологическую борьбу с фашизмом. Они помогали поддерживать анархическую политику и структуры, которые сделали ARA эффективной, объединяясь вокруг набора тактических приемов, а не жесткой идеологической линии. Но они также сотрудничали с неортодоксальными марксистами в разработке анализа революционного антифашизма, основанного на идее “борьбы в трех направлениях” против капиталистического государства и фашистских правых. Это одно из важнейших наследий, которым они продолжают руководствоваться в борьбе с фашизмом и сегодня.

Либерального отречения от фашизма через защиту электоральной демократии и основных институтов недостаточно. Многие левые, включая умеренное крыло Демократических социалистов Америки, сегодня сплотились вокруг демократов, чтобы защитить демократические институты от мятежной угрозы фашистских правых. Хотя это может привести к достижению определенных краткосрочных целей, включая судебное преследование заговорщиков 6 января, в конечном счете это проигрышная стратегия. Фашисты реагируют на реальный кризис либерально-демократического капитализма, который не может быть разрешен на собственных условиях. Когда левые присоединяются к либералам в защите основных институтов, фашисты получают возможность представить себя в качестве единственной реальной альтернативы статус-кво. Существует трехсторонняя борьба между антифашистскими левыми, существующей капиталистической системой и фашистскими правыми. Антифашистские левые должны бороться и с капитализмом, и с фашизмом, используя разные тактики. С одной стороны, мы должны организовать массовые движения, направленные на устранение коренных причин социального кризиса и борьбу за лучший мир. В то же время, как показало Антирасистское действие несколько десятилетий назад, антифашисты должны действовать сейчас, чтобы защитить целевые сообщества и устранить надвигающуюся угрозу фашистских группировок до того, как их собственная силовая альтернатива либерализму сможет укрепиться.

Спенсер Бесвик получил степень доктора философии в Корнельском университете. Его диссертация “Любовь и ярость: революционный анархизм конца ХХ века” посвящена трансформации и активизации анархистского движения в США в 1980-1990-е годы. Он является одним из организаторов проекта “Анархистская устная история”. Спенсер активно участвует в ряде радикальных проектов с тех пор, как в 2011 г. его жизнь изменила организация “Оккупай Бостон”. С тех пор он занимается организацией трудящихся, организацией “Еда без бомб”, инфомагазином “Антидот” в Итаке, DSA и издательством PM Press.

 

Примечания

1. “Anti-Racist Action Network Four Points of Unity.” Turning the Tide 24, no. 3 (Jul-Sep 2011), 4.
2. Mark Bray, Antifa: The Anti-Fascist Handbook, xv.
3. See for instance Mark Bray’s Antifa: The Anti-Fascist Handbook, 71, and We Go Where They Go: The Story of Anti-Racist Action, Oakland: PM Press, 2023 by Shannon Clay, Lady, Kristin Schwartz, and Michael Staudenmaier.
4. See Kathleen Belew’s Bring the War Home: The White Power Movement and Paramilitary America. Cambridge: Harvard University Press, 2018.
5. See Matthew Lyons, Insurgent Supremacists: The U.S. Far Right’s Challenge to State and Empire. Oakland: Kersplebedeb and PM Press, 2018.
6. Robert Paxton, The Anatomy of Fascism, 218.
7. See Don Hamerquist’s summary of this history in “Fascism & Anti-Fascism” in Confronting Fascism: Discussion Documents for a Militant Movement, 29-36. This summary glosses over some of the twists and turns of the Comintern’s strategy, including the infamous 1939 Molotov-Ribbentrop Pact.
8. Don Hamerquist, “Fascism & Anti-Fascism,” 44.
9. Don Hamerquist, “Fascism & Anti-Fascism,” 44.
10. “About Three Way Fight.” (2013) http://threewayfight.blogspot.com/p/about.html
11. “About Three Way Fight.” (2013) http://threewayfight.blogspot.com/p/about.html. For an excellent book length examination of the history of fascism in the postwar period from one of the leading Three Way Fight analysists, see Matthew Lyons, Insurgent Supremacists (2018).
12. Kieran Frazier, interview with author, March 12, 2022.
13. Kieran Frazier, interview with author, March 12, 2022.
14. Kieran Frazier, interview with author, March 12, 2022.
15. Revolutionary Anarchist Bowling League, “Bowling for Beginners: An Anarchist Primer,” 12.
16. Lee Schere, interview with author, November 19, 2021.
17. Kieran Frazier, interview with author, March 12, 2022.
18. See Spencer Beswick, “From the Ashes of the Old: Anarchism Reborn in a Counterrevolutionary Age (1970s-1990s)” Anarchist Studies 30, no. 2 (2022) and Leslie Wood, “Anarchist Gatherings 1986-2017” ACME: An International Journal for Critical Geographies 18, no. 4 (2019).
19. Chris Day, “Love and Rage in the New World Order” (1994). See Spencer Beswick, “Smashing Whiteness: Race, Class, and Punk Culture in the Love and Rage Revolutionary Anarchist Federation (1989-98),” in DIY or Die!: Anarchism, Punk, and Do-It-Together Production of Culture and Space, edited by Jim Donaghey, Will Boisseau, and Caroline Kaltefleiter. Karlovac, Croatia: Active Distribution, forthcoming 2023.
20. For a history of Anti-Racist Action in Portland, see the podcast series “It Did Happen Here” (2020-21) and the book based on it, It Did Happen Here: An Antifascist People’s History edited by Moe Bowstern, Mic Crenshaw, Alec Dunn, Celina Flores, Julie Perini, and Erin Yanke, Oakland: PM Press, 2023.
21. Kieran Frazier, interview with author, March 12, 2022.
22. See John Johnson, “Anti-Fascists Converge on Chattanooga.”
23. Liza, “Minnesota Not Nice to Operation Rescue,” Love and Rage 4, no. 4 (1993), 19. For more on anarcha-feminism and abortion struggles, see Spencer Beswick, “‘We’re Pro-Choice and We Riot!’: Anarcha-Feminism in Love and Rage (1989-98),” Coils of the Serpent no. 11 (2023).
24. Kieran Frazier, interview with author, March 12, 2022.
25. Kieran Frazier, interview with author, March 12, 2022.
26. Kieran Frazier, interview with author, March 12, 2022.
27. Jo Freeman, “The Tyranny of Structurelessness” (1972).
28. Kieran Frazier, interview with author, March 12, 2022.
29. See the discussion of the “Pro-American” skinheads in We Go Where They Go, 41.

Источники

“About Three Way Fight.” (2013) http://threewayfight.blogspot.com/p/about.html

“Anti-Racist Action Network Four Points of Unity.” Turning the Tide 24, no. 3 (2011).

Belew, Kathleen. Bring the War Home: The White Power Movement and Paramilitary America. Cambridge: Harvard University Press, 2018.

Beswick, Spencer. “From the Ashes of the Old: Anarchism Reborn in a Counterrevolutionary Age (1970s-1990s).” Anarchist Studies 30, no. 2 (2022).

Beswick, Spencer. “Smashing Whiteness: Race, Class, and Punk Culture in the Love and Rage Revolutionary Anarchist Federation (1989-98).” Forthcoming with Active Distribution 2023.

Beswick, Spencer. “‘We’re Pro-Choice and We Riot!’: Anarcha-Feminism in Love and Rage (1989-98). Coils of the Serpent (forthcoming 2023).

Bowstern, Moe, et al. It Did Happen Here: An Antifascist People’s History. Oakland: PM Press, 2023.

Bray, Mark. Antifa: The Anti-Fascist Handbook. Brooklyn, NY: Melville House Publishing, 2017.

Clay, Shannon, et al. We Go Where They Go: The Story of Anti-Racist Action. Oakland: PM Press, 2023.

Day, Christopher. “Love and Rage in the New World Order.” In Roy San Filippo (ed.), A New World in our Hearts.Oakland, CA: AK Press, 2003.

Frazier, Kieran. Interview with author. March 12, 2022.

Freeman, Jo. “The Tyranny of Structurelessness.” (1972).

Gunderson, Christopher. Interview with author. Oct 8, 2021.

Hamerquist, Don. “Fascism & Anti-Fascism” in Confronting Fascism: Discussion Documents for a Militant Movement(2022)

Johnson, John. “Anti-Fascists Converge on Chattanooga.” Love and Rage 4, no. 5 (1993).

Liza, “Minnesota Not Nice to Operation Rescue,” Love and Rage 4, no. 4 (1993).

Lyons, Matthew. Insurgent Supremacists: The U.S. Far Right’s Challenge to State and Empire. Oakland: Kersplebedeb and PM Press, 2018.

Paxton, Robert. The Anatomy of Fascism. New York: Alfred A. Knopf, 2004.

Revolutionary Anarchist Bowling League. “Bowling For Beginners: An Anarchist Primer.” Love and Rage 1, no. 5 (1990).

Ross, Alexander Reid. Against the Fascist Creep. Oakland: AK Press, 2017.

Schere, Lee. Interview with Author. November 19, 2021.

Trotsky, Leon. “Fascism: What it is and how to fight it.” 1944. Accessed at https://www.marxists.org/archive/trotsky/works/1944/1944-fas.htm.

Wood, Leslie. “Anarchist Gatherings 1986-2017.” ACME: An International Journal for Critical Geographies 18, no. 4 (2019).

Спенсер Бесвик

Перевод A2DAY

источник

---