Суд в Казахстане арестовал на 40 суток 19-летнего анархиста и антифашиста Дениса Козака, который объявлен в розыск в России по делу об оправдании терроризма
Причина такого решения — нахождение Козака в международном розыске по экстрадиционному запросу. Об этом сообщил заместитель руководителя Казахстанского международного бюро по правам человека Денис Дживага.
Товарища переведут в следственный изолятор. Он написал заявление на предоставлении статуса беженца.
Уголовное дело в России против 19-летнего Козака возбудили из-за комментария комментария во «Вконтакте». Активист написал о самоподрыве 17-летнего анархиста Михаила Жлобицкого в здании регионального управления архангельского ФСБ в 2018 году. По статье об оправдании терроризма ему грозило до 7 лет заключения.
9 февраля его задержали в Казахстане по запросу России. После задержания он смог переслать в тг-канал REVANCHE следующее сообщение:
Меня задержали, в общем. По розыску. Еду в полицию местную. Ночью, по всей видимости, уже не выйду….Сегодня сяду на трое суток, дальше – экстрадиция. Телефон дали для звонка, плюс решил написать вам. Не бойтесь бороться. Мы победим. Мы выстроим новый мир, в котором никому не придётся сидеть и умирать. Единственное, что вы можете сделать – снести режим. И тогда мы будем свободны. Все. И я в том числе. Главное – верить! Всем пока, спасибо за помощь. Вы – лучшие!
Желаем Денису сил и стойкости и призываем бороться за его скорейшее освобождение. Денис глубоко изучил революционные движения стран Востока – Ирана, Армении, Турции, Рожавы. Публикуем его статью о революции в Иране.
Другая Исламская революция
В.Ропшин
Исламская революция 1979 г. в Иране – один из самых интересных парадоксов в современной истории. Начавшаяся как реакция на трудное социально-экономическое положение в стране и политические игры вокруг Ирана со стороны иностранных государств, что вылилось в недовольство монархией, она быстро смогла одержать вверх, свергнув монархию, благодаря чему произошёл окончательный демонтаж династии Пехлеви. Но другая цель революции – создание в Иране «демократического, социального и справедливого государства» – оказалась невыполненной.
Более того, сейчас мало кто знает, что многие сторонники революции поддерживали совершенно иные вариации пути, по которому должен был двигаться Иран. Тогда, в дни революции, исламский реформизм слился в один ручей с идеей классовой борьбы и революционного пути к свободному бесклассовому обществу. Они верили, что шииты не должны пассивно ждать прихода Махди, но должны активно бороться с угнетением, осуществлять преобразование общества на справедливых началах, вклиниваться в ткани истории, осуществляя в ней исламские идеалы и принципы, тем самым, создавая почву для его возвращения.
Одним из главных идеологов подобной революции был богослов Али Шариати из священного для шиитов города Мешхеда. В его доме на полках стояли книги Артура Шопенгауэра и Франца Кафки. Он получил религиозное образование в Иране, но позже – докторскую степень по социологии в парижской Сорбонне. Там Шариати посещал лекции профессоров-марксистов, зачитывался работами кубинского революционера Че Гевары, французского экзистенциалиста Жана-Поля Сартра, а также общался с политическим активистом и одним из основателей антиколониальной теории Францем Фаноном, чьи работы переводил на персидский.
Шариати активно публиковал статьи и эссе — выдержки из них во время революции превратятся в слоганы, с которыми студенты выйдут на улицы против шаха. В своих текстах Шариати утверждал, что нынешняя форма шиитского ислама — богослов называл её «черным шиизмом» — поддерживает монархический строй, основана на суевериях и подавлении человека, в то время как последователи истинного — «красного» — шиизма должны активно участвовать в политической жизни и противостоять репрессивным правителям. В своей книге «Революционный Иран» британо-иранский историк Майкл Аксворси утверждает, что Шариати стал в своем роде Марксом шиизма и сумел придать этому религиозному течению революционно-социалистический оттенок.
Сам Шариати частично опирался на учения Джалала Але Ахмада и его книгу «Гхарбзадеги», что с фарси переводится как «уставший от Запада». Но в своих работах Але Ахмад не столько критиковал культуру Запада как таковую, сколько то, как иранская политическая элита пытается привить своим гражданам эти ценности без критического анализа и их глубинного понимания. Так в Иране выросло потерянное поколение, которое не принадлежит ни к западной, ни к персидской культуре, писал богослов. Говоря о внутренней политике шаха, Але Ахмад часто вспоминал притчу о том, как ворона тщетно пытаясь сымитировать походку куропатки, забыла, как ходят сами вороны. Сам богослов любил читать Сартра и другого французского экзистенциалиста – Альбера Камю.
В своих работах Шариати использовал традиционную исламскую лексику и обращается к событиям раннего периода истории ислама. В частности, его привлекает фигура Абу Зарра, одного из сподвижников Мухаммада. Вслед за арабскими левыми мыслителями Шариати называет его первым социалистом. Также Шариати придает новое звучание привычной, казалось бы, мусульманской терминологии: в его учении джихад, война за веру, превращается в революционную борьбу, а моджахед становится воином революции. Термин «мученик» означает не просто погибшего на пути веры, но героя революции. Он описывает имама Хусейна как Че Гевару первых веков ислама, дочь пророка Фатиму как страдающую за сына-революционера мать, а сестру Хусейна Зейнаб как женщину, сохранившую и передавшую дело революции. Шариати называет ислам не просто верой или религией, но политической идеологией.
«Необходимо пояснить, что мы подразумеваем под исламом. Под этим мы подразумеваем ислам Абу Зарра, а не халифов. Ислам справедливости и праведного руководства, а не правителей, аристократов и высшего класса. Ислам свободы, прогресса и сознательности, а не смирения, рабства и угнетения. Ислам моджахедов, а не духовенства. Ислам борьбы за веру, общество и научное знание, а не капитуляции, догматизма и некритического подражания духовенства», — этому учил Шариати.
Но самое интересное – что в дни революции на фабриках появляются автономные «рабочие шуры» (советы), которые берут стачечную борьбу в свои руки. На пике революционных событий такие организации возникают на большинстве предприятий; осенью 1978 г. количество стачек и рабочих протестов, ежедневно проходящих в иранских городах, исчисляется десятками, а иногда и сотнями. Настоящим ударом для шахского режима стала месячная всеобщая стачка нефтяников — ориентированная на экспорт топлива экономика Ирана оказалась на грани коллапса.
Режим свергли. Но революция не победила. И то, что происходит прямо сейчас на улицах Ирана – это продолжение той самой революции 1979 г. Преданной, забытой революции.
