Товарищ из Украины, контактирующий с К.Р.А.С., взял интервью у Максима, который работает на одном из предприятий в городе Горловка, находящемся под контролем пророссийских сепаратистов. Интервью было взято 20 марта 2022 г.
Вопрос: Расскажи, что в целом происходит в городе с середины февраля. Продолжается ли та же позиционная война, что все 8 лет, или есть какие-то значительные изменения?
Ответ: До признания “независимости” ДНР Путиным в моём городе всё было достаточно спокойно. После признания у многих горловчан была надежда, что РФ введёт на территорию “республик” свои “миротворческие” войска и война прекратится. Вместо этого горловчане получили мобилизацию, из-за которой значительная часть мужского населения Горловки оказалась в рядах “Народной милиции ДНР”. На коммунальных предприятиях мобилизовано как минимум 50% всех мужчин, а на некоторых – и все 100%. В результате, ремонтировать многие объекты инфраструктуры просто некому. Как сказали 13 марта знакомые работники горводоканала: “Воды в городе осталось на несколько дней, после чего мы все будем в говне”. В общем, атмосфера страха в городе гораздо сильнее, чем в 2014 г. А вот продуктов и других товаров на прилавках магазинов пока ещё хватает. Что касается военных действий в районе Горловки, то никаких изменений линии фронта нет и, как мне кажется, в обозримом будущем не будет. А вот артиллерия стала работать более интенсивно.
Вопрос: Отразилось ли как-то это конкретно на тебе и твоем окружении? И в плане обстрелов, и в плане мобилизации.
Ответ: Я и мой отец почти всё время безвылазно сидим дома, чтобы не получить на улице повестку. Наши родственницы, понятное дело, сильно переживают из-за всей этой мясорубки. Что касается обстрелов, то я и моё окружение живём в Центрально-Городском районе, который (если сравнивать с другими районами моего города) на протяжении всей войны мало страдал от последствий артобстрелов. А вот окраинам города и их жителям всегда приходилось гораздо хуже. Так что мне ещё повезло, ведь моё положение гораздо лучше, чем у многих горловчан.
Вопрос: В соцсетях уже месяц пишут, что белобандиты прямо на улицах загребают всех подряд, кого только можно призвать, и потом бросают наступать как мясо впереди “путлеровских” войск (как наступавшие по Украине кайзеровцы иногда использовали гайдамаков в 1918-м). При этом никаких фото- или видеопруфов нет. Насколько можно верить этим слухам, ты что-нибудь знаешь?
Ответ: Повестки вручают прямо на улице, ещё бывало, что людей целыми группами сажали в машины и отвозили в военкомат. Мне известны случаи, когда мобилизовали людей, у которых есть “белый билет”. Хотя возможность легально откосить от службы есть: если человек оказался в военкомате, ему нужно потребовать для себя полное медицинское обследование. Оно длится несколько дней, и если у него найдут достаточно серьёзные проблемы со здоровьем, то от него отстанут. Мой сосед, который раньше болел онкологией, таким образом смог избежать мобилизации. Я думаю, что даже если проблем со здоровьем нет, обследование даст отсрочку в несколько дней, которою можно использовать для того, чтобы надёжно спрятаться где-нибудь. Что касается тех, кого мобилизовали, то их участь складывается по-разному; одних отправляют на передовую, другие служат в тылу. Также мне известны случаю, когда мобилизованных отправляли служить в Харьковскую и Херсонскую области, охранять захваченные населённые пункты. Один такой бедолага служит сейчас где-то в Херсонской области, на “сортировочной станции”. Загружает грузовики трупами погибших российских солдат, после чего их везут в Крым. Как он сам сказал, “лучше бы я пять лет отсидел в тюрьме, чем видел весь этот ужас”. Среди мобилизованных уже имеются убитые и раненые, причём в большом количестве. Также известно о мобилизованных, которые попали в украинский плен. Тем мобилизованным, что отказываются идти на передовую, угрожают уголовной ответственностью и тюрьмой.
Вопрос: Если имеющие возможность откосить всё равно шагают на убой, значит ли это, что боевой дух масс по-прежнему высок, или они просто боятся наказания за уклонение?
Ответ: Когда мобилизация только началась, людям обещали, что их просто продержат в казармах несколько дней, после чего распустят по домам. Вот поэтому многие и явились в военкомат. Да и к тому же, люди боялись возможных проблем на работе, в случае неявки на мобилизацию. А так, никаким высоким боевым духом у нас не пахнет, да и не пахло никогда. Те ярые патриоты “ДНР”, которых я знаю, не испытывают ни малейшего желания вступить в “Народную милицию” и принять участие в войне.
Вопрос: Бытует мнение, что общественный климат на Донбассе задается патерналистски настроенными пенсионерами. В то же время, условия жизни и труда бок о бок в шахтерских поселках должны формировать куда более крепкие общинные связи, чем в том же торгово-сервисном Харькове. Как обстоят у вас дела с низовой самоорганизацией? Есть ли хотя бы такая гуманитарная социальная активность, как у нас здесь?
Ответ: Сколько себя помню, мои земляки всегда отличались пассивностью и тягой к “твердой руке”. Пиком классовой борьбы в Донбассе были шахтёрские забастовки 90-х и начала 2000-х годов, но стоило украинской экономике стабилизироваться, а шахтёрам начать получать более-менее приличную зарплату, так вся их активность и готовность бороться за свои права бесповоротно пропали. Я бы не стал возлагать всю вину за общественный климат на патерналистских стариков. Больше виновата молодёжь Донбасса, (не вся, конечно, но основная её часть), которой абсолютно не были интересны классовые проблемы. Что касается тех молодых людей, которые начинали заниматься каким-то активизмом, то их активизм в большинстве случаев длился недолго – год или два. После чего, “наигравшись”, они становились обычными обывателями. А после образования фашистской ДНР, и эти едва заметные ростки активизма высохли. В моём городе в первые годы войны была группа аполитичных волонтеров, помогавшая тем горловчанам, что не способны о себе позаботится. Но я об этих волонтерах давно уже ничего не слышал. Так что никакой низовой самоорганизацией у нас и не пахнет.
Вопрос: Ну и наконец, расскажи пару слов о своем опыте участия в анархо-движе, а также к чему бы ты хотел призвать тех, кто читает это интервью в других краях?
Ответ: Этот опыт моего участия был не большим. Я состоял в ныне покойной РКАС, пару раз принял участие в анархо-Первомае в Донецке. Расклеивал листовки с анархической агитацией на стенах домов и фонарных столбах, кидал газету “Анархия” в почтовые ящики. Ну, и потусовал в РКАСовском лагере в Харьковской области, летом 2012 г. В общем, мне хвастаться нечем. Но я подозреваю, что у многих анархистов даже такого скромного опыта нет. И это грустно, на самом деле. Так что я надеюсь, что ошибаюсь. А читателей этого интервью в других краях я могу призвать… Никогда не унывать, не малодушничать, и всегда отстаивать свои принципы. Не думаю, что имею моральное право давать конкретные рекомендации, что делать товарищам на других территориях. Вам самим, исходя из обстоятельств, должно быть видно, что делать.
