В Швеции водитель не пустил девушку в автобус за то, что та была в шортах. «В шведском городе Мальме девушку в шортах не пустили в автобус. Об этом сообщает The Independent со ссылкой на ее пост в Facebook» – так описывает ситуацию один из центральных российских новостных ресурсов. После этой рубрики следует вывод, что дескать мигранты-мусульмане все заполонили, и людям нормальным от них проходу нет. Водителя кстати с работы не уволили, как пишут в России, а только направили на курсы по изучению обычаев и культуры. Что очень хорошо, потому что трудовые права, добытые рабочей борьбой, никто не отменял, и они относятся ко всем, даже к тем, кто допускает ошибки на рабочем месте. Новость естественно подхватили правые, для них она стала очередным способом накрутить антииммигрантскую риторику. А вот условно левые, как в Швеции, так и за ее границами, промолчали. Зато мы не промолчим, мы готовы высказывать точку зрения по самым неловким вопросам. Итак, как быть со свободой личности, как она сочетается с культурными нормами, которые, как известно, разные?
Но начнем с самого простого. Российские СМИ пишут, что в «неофициальной столице беженцев» Мальме доля этих беженцев в населении города составляет 40 процентов. Это полнейший бред. Да, в Мальме много мигрантов, но эта цифра и близко не приближается к 40 процентам. Видимо, в связи с усилением протестной активности россиян государственные СМИ придумывают новые пропагандистские страшилки. Не ходите мол на протесты, а то и у вас в городе буду гей-парады и 40 процентов населения сирийцы. Очень неприятно, что новостные ресурсы, которые кормятся с налогов жителей страны, вешают людям на уши такую жирную лапшу.
Теперь к Швеции. Ни одно средство массовой информации в Швеции не сообщило официально, чем руководствовался водитель автобуса в своих действиях. Но мы же не «евролеваки», чтобы объяснять их внезапным приступом деменции, поэтому будем вещи называть своими именами. Скорее всего перед нами консервативный мусульманин, который полагает, что такие аспекты повседневности, как внешний вид и одежда, диктуются религиозными предписаниями. Имеет ли он право так считать? Да, безусловно. Имеет ли он право поступать в своей приватной повседневной жизни, исходя из своих религиозных представлений и культурных норм? Конечно же. Имеет ли он право выгонять из автобуса девушку из-за ее одежды? Однозначно нет. Где находится та грань, где эти представления и нормы переходят в насилие над другой личностью?
Для нас, анархистов, свобода, автономность, возможность к саморазвитию каждой личности, как и человеческое достоинство, составляют центральный пункт нашего мировоззрения и нашей теории. Мы выступаем за общество свободных и равных людей, пронизанное духом коллективизма, потому что считаем, что такая форма организации общества является наиболее совершенной средой для реализации возможностей и желаний каждой личности. Усилиями просветителей в 18 веке родилась концепция «прав человека», фундаментальный свод представлений о том, что каждый, кто относится к биологическому виду человека, автоматически заслуживает определенное обращение. И мы также считаем, что никто не должен подвергаться пыткам, смертной казни, никто не должен быть осужден без доказанной вины. Но мир менялся, шли войны, государства возникали и исчезали. Миллионы людей были вынуждены покидать свои дома в поисках лучшей доли на чужбине. Разные религии и культуры теперь сосуществуют бок о бок. И поэтому совершенно неудивительно, что в последние десятилетия все чаще говорят о культурных правах отдельных личностей и коллективов. Исследователь Е.А. Кукин из Российского университета дружбы народов так характеризует значение культурных прав в своей статье «Культурные права как неотъемлемая часть системы прав человека»: «Во многих отношениях культурные права являются основными, когда речь идет о признании и уважении человеческого достоинства, поскольку они защищают формирование и выражение различных представлений о мире – индивидуальных и коллективных – и включают в себя свободы человека, касающиеся вопросов самобытности». Поэтому в вопросах прав на следование религии не верно придерживаться секуляритивной парадигмы, мол религия это что-то, чем нужно заниматься дома, публичное же пространство должно быть очищено от религиозных выражений. На самом деле такой взгляд на религию разделяет меньшинство населения земного шара, и это меньшинство едва ли имеет моральное право ограничивать свободу людей, для которых публичные религиозные практики являются неотъемлемой частью их образа жизни и имеют экзистенциальный смысл. Свобода личности – это в том числе свобода участвовать в крестных ходах, ходить по улице в кипе и праздновать Рош ха-Шана около могилы цадика Нахмана в Умани, совершать коллективный намаз или коллективно медитировать в центре города. Общество не должно препятствовать совершению этих публичных ритуалов, даже если они кому-то кажутся бессмысленными. Это вопрос свободы личности, ее приобщения к экзистенциальным проблемам, составляющим основную загадку человеческого существования. Никто не обязан соглашаться с участниками религиозных практик. Да, можно говорить им о бесполезности религиозных ритуалов. Но препятствовать им никто не вправе. И даже если коллективные религиозные ритуалы приводят к сбоям в городской инфраструктуре, им нельзя мешать. Ведь мы не требуем запрещаем митинги, концерты, фестивали, спортивные мероприятия, которые также влияют на функционирование транспорта и других общественных служб.
Но если культурные и религиозные нормы ведут к насилию над личностью? Не секрет, что среди европейских мусульман распространен религиозный консерватизм, которым оправдываются такие практики, как браки по договору родителей и убийства за отказ от вступления в такие браки, женское обрезание, попытки ограничить свободу слова когда это касается критики ислама. Такие явления не могут оправдываться культурными правами и должны искореняться. В Швеции борьбе с мракобесными обычаями препятствуют правящие социал-демократы и зеленые. В обмен на поддержку консервативных религиозных кругов они готовы раздавать ответственные посты консерваторам в собственных партиях и даже в правительстве. Не так давно Швецию потряс скандал с министром жилищного строительства и городского развития Мехметом Капланом. Министр способствовал деятельности радикальных исламистских группировок в Швеции, поддеживал контакты с правительством Эрдогана. Лишь после того, как СМИ опубликовали фотографии, на которых запечатлено как Каплан ужинает в компании высокопоставленных представителей турецкой праворадикальной группировки «Серые волки», он был вынужден покинуть свой пост в правительстве. Свою многолетнюю деятельность по распространению исламизма бывший министр мог оправдывать политикой идентичностей. Что это значит? Мусульмане провозглашаются угнетенной группой, которая требует особых привилегий, чтобы «уравнять» свое положение по отношению к остальному обществу, которое объявляется «угнетателями». Более того, мусульманам предоставляется право назначать границы, где начинается «угнетение». С этой точки зрения действия водителя автобуса, не пустившего легко одетую девушку в автобус, оправданы. Его религиозные представления не позволяют появляться в «неподобающем» виде в общественном транспорте. Как представитель «угнетенной» группы, он имеет право ее из автобуса выгнать. Правда следующем шагом в таком должно стать оправдание убийств тех женщин, которые отказываются выходить замуж по воле консервативных родителей. Или оправдание женского обрезания. Ведь только представители «угнетенной» культуры обладают необходимыми знаниями и опытом по теме, а «угнетателям» тут совать свой нос нечего. Проблема в том, что с этим не согласны многие мусульмане, которые практикуют ислам, но выступают против его консервативных направлений. С точки зрения распределения власти и ресурсов в обществе политика идентичностей также несостоятельна. Ведь Мехмет Каплан, провозгласивший себя спикером от имени всех шведских мусульман, имеет намного больше власти, чем подавляющее большинство шведов. Но согласно политики идентичности он все равно «угнетен». Такую позицию иначе, как абсурдной, не назовешь.
Самый трудный вопрос, а что собственно делать. Возможно следует обратиться к опыту революционных движений прошлого. Индустриальные рабочие мира или аргентинская ФОРА организовывали десятки тысяч рабочих-мигрантов: евреев, поляков, русских, китайцев, испанцев и выходцев из многих других стран. Ни «уоббли», ни ФОРА не требовали от своих членов культурной ассимиляции, но столкновений на почве религии или культуры при этом не происходило. Почему? Основным принципом Индустриальных рабочих мира декларировалось «несправедливость в отношении одного – несправедливость в отношении всех». Участники боевого рабочего движения, связанные узами солидарности, легко могли найти общий язык несмотря на культурные различия. И поэтому они не только побеждали в социальных конфликтах, но и имели представление о том, как организовать новое общество, в котором культурные и экзистенциальные запросы каждого из его членов будут удовлетворены в рамках человеческого общежития. Одним словом, солидарность, уважение и любовь между людьми делала жизнь проще для всех, кроме господ. Сегодня же жизнь народа становится труднее с каждым днем, с солидарностью все плохо, процветают эгоизм, неверие в возможность коллективными усилиями изменить действительность. Взять ту же профессию водителя автобуса. По свидельствам специалистов, в Швеции условия труда водителей становятся все хуже. Вместо гарантированной занятости многие получают лишь временные контракты, вынуждены трудиться больше за меньшую заработную плату. Кроме того, водитель автобуса теперь рассматривается как работник сферы услуг. От него / нее требуется не только выполнять общественно-полезную составляющую своей работы, то есть доставлять пассажиров из пункта А в пункт Б, но и нарочито демонстрировать «приветливость» к «покупателям услуг». Этот новый уровень эмоциональной вовлеченности в продажу своего труда ведет к дополнительному стрессу, фрустрации, выгоранию на работе. Возникает чувство отчуждения, ведь человек смиряется, что к лучшему все равно ничего не изменить. Неверие в возможность изменить общество в целом подменяется фокусом на узкогрупповые интересы. Поэтому на Западе мы имеет с одной стороны политику идентичностей для тех, кто причисляет себя к «меньшинствам», с другой же – очередной вид ультраправой субкультуры, представители которого расстреливают невинных людей в общественных местах (последний такой случай произошел в Норвегии всего несколько дней назад).
В этих неблагоприятных условиях анархистам следует следовать своим принципам: отстаивать свободу личности и убеждать людей в возможность создания нового, справедливого общества. Основным методом достижения этого качественно иного общественного состояния является прямое действие, которое невозможно без солидарности, уважения и чуткости в человеческих отношениях. Подлинная солидарность, которая может быть доказана практикой, означает и совершенно новый уровень взаимопонимания и эмпатии. Как и сто лет назад, «несправедливость в отношении одного – несправедливость в отношении всех». Если эта анархическая идея завоюет умы и сердца людей труда, то представители разных религий и культур поймут, что их объединяет гораздо больше, чем разъединяет. И различия не будут поводом для ссоры. Вместо этого гнев народа будет направлен на тех, кто конвертирует религию и культуру в политический капитал, на политиков вроде Мехмета Каплана и Марин Ле Пен, на откровенных мракобесов, которые не захотят принять свободу личности. Будь то свобода совершать намаз или ходить по улице в шортах.
Эрика Селеш
