Товарищ расшифровал и перевел на русский большое интервью Димы Петрова, которое он дал в начале войны.
Журналист: Спасибо за это интервью и, если ты можешь, назови для записи своё имя, образование и свою деятельность.
Дмитрий: Меня зовут Илья, я имею высшее образование в гуманитарной сфере и я работал в данной сфере до определённого момента. Также я работал в сфере переводов с английского на русский некоторых публицистических работ, но моя деятельность сейчас революционная я бы сказал.
Журналист: Хорошо, мой первый вопрос. Почему началась эта война?
Дмитрий: Данная война произошла из-за жажды власти путинского режима, потому что эти люди путинского режима и его клики я имею ввиду хотят больше денег, больше сил, больше контроля как внутри страны, так и для “экспорта” этой модели за пределы России. Я считаю что это главная причина почему эта война началась.
Журналист: Хорошо, давайте посмотрим на это более точнее, с точки зрения российской пропаганды о том, почему началась эта война. Мы можем сконцентрироваться по трём основным пунктам: денацификация Украины, защита русского
ворящего и этнически русского населения от предполагаемого геноцида на территории Донбасса, а также от предполагаемой угрозы от НАТО и её баллистических возможностей. Каково ваше мнение относительно всего этого?
Дмитрий: Ну, в целом моё мнение заключается в том что это всё чушь, но если быть более конкретным то, например: «Что означает денацификация?». Украинское государство, конечно, следует очень много критиковать, но это однозначно не нацистское государство, это просто… вы знаете, — пропагандистское заявление.
Нацистские силы или ультраправые радикалы, конечно, имеются в этом обществе, но они все еще играют довольно маргинальную роль. На самом деле, это действительно заметная сила — это правда, но это не та сила которая на самом деле конструирует форму общества, независимо от того пытаются ли они делать это или нет, это утверждение справедливо. Но вы знаете, — это просто ярлык, просто предлог для прикрытия чисто империалистической интервенции и империалистической агрессии.
Если же мы говорим про русскоговорящих или этнически русских, я бы сказал что на Украине мы имеем очень специфическую лингвистическую ситуацию. Я бы сказал что тут всё половинчито. Половина населения в своей обычной личной жизни говорит на украинском, половина говорит на русском. Тут также есть суржик который как-то смешивает эти языки или представляет разные виды смешивания этих языков. Например: я лично проживаю на Украине уже несколько лет, но я слышал от своих товарищей что до 2004 года языковой вопрос вообще к политике отношения не имел. Люди просто говорили на языке на котором им было комфортно и всё. Но потом это было вынесено на политическую сцену как украинскими националистами, так и про-российскими, про-кремлёвскими силами. После этого языковой вопрос стал визитной карточкой для грязных политических игр в которые, конечно, играл и Кремль, и его доверенные лица, сторонники. Так что в целом лингвистическая политика украинского государства, которую, конечно, следует критиковать, находится далеко от идеала. Также ни я, ни мои товарищи, не поддерживают её, но это не имеет никакого отношения к “геноциду”, равно как и это государство, и это общество не являются нацистскими, и это также не геноцид русскоговорящих людей.
Касательно этнической идентификации даже сложно предположить потому что во многих городах начиная со столицы, Киева, и заканчивая многими большими индустриальными городами на востоке страны как Днепр, как Запорожье, как остальные, люди говорят в основном на русском и параллельно идентифицируют себя как украинцы, так что это русскоговорящие украинцы. Конечно, они могут столкнуться с многими проблемами относительно украинского языка который каким-то образом навязывается сверху в публичную сферу, но это не геноцид, это, что совершенно очевидно, ещё и не культурный геноцид, потому что всё ещё абсолютное большинство информации идёт с русского совершенно свободно, например, книги на русском публикуются на Украине, на русском языке говорят миллионы украинцев в повседневной жизни, без каких-бы то ни было репрессий или чего-то этом духе.
Ещё раз: я говорю это не для того чтобы как-нибудь оправдать украинское государство, а для того чтобы прояснить, что утверждения путинского режима это просто полная ложь. Касательно расширения НАТО: как я могу оценить, для Украины это даже не был реальный вопрос о вступлении. Ни одна стана НАТО да и весь альянс в целом никогда не объявлял что «Хорошо, мы готовы принять Украину в НАТО». Правда в том, что в Украинской Конституции сейчас есть глава которая декларирует что Украина хочет вступить в Европейский Союз или в НАТО и я, ещё раз, ни в коем случае не являюсь сторонником этого, но мы всё ещё должны понимать что это появилось в конституции после 2014 года и после явной агрессии со стороны кремлёвского режима.
Смешной, но одновременно и грустный факт заключается в том, что главная сила которая подталкивает Украину в сторону НАТО и в сторону Западных Держав — это кремлёвская империалистическая агрессия и даже не смотря на то, что действия России полностью противоположны денацификации, главная сила которая этическими средствами активизирует национализм, а также антироссийскую враждебность в стране — российская государственная агрессия. Это фактически попытка нацификации и натовизации данной страны.
Журналист: В повествовании о присутствии нацистов на Украине. На протяжении многих лет на Украине были различные формирования и партии как, например, Правый Сектор, “Свобода” и так далее, но потом большая часть внимания была сконцентрирована на печально известном батальоне Азов. И даже люди находящиеся по другую сторону баррикад признают, что он каким-то образом стал восприниматься не только как часть украинской армии, но и как элитное подразделение с одним из самых лучших видов обмундирования. Как мы дошли до того, что они стали настолько могущественными? Насколько на самом деле сильна их позиция и как им удалось привлечь столько внимания, что некоторые представляют их как украинскую армию?
Дмитрий: Ну, прежде всего батальон Азов — это несколько сотен человек, но армия Украины — это десятки тысяч людей. Подобное изображение целой армии с этим печально известным подразделением — это, конечно, очередной грязный пропагандистский шаг. Я не являюсь каким-либо военным экспертом для оценки элитности этого батальона или чего-либо в таком духе, но, что я могу сказать с точностью, в общей военной структуре, например, у министерства обороны или чего-то в этом духе, батальон Азов не играет какой-либо решающей, руководящей или какой либо другой роли. Определённо то, что я знаю наверняка, — это определенно не то подразделение которое является, как бы это сказать, движущей силой армии или подразделение которое действительно придает идеологическую основу армии.
Кроме того, они привлекли к себе много внимания из-за своего, как бы это сказать, крика в прессе и я бы сказал хорошей пиар стратегии. Одна из причин почему они используются в качестве обложки Украинских Вооружённых Сил это их антипропагандисты я бы сказал. Но это, ещё раз, всё ещё пропаганда. Что не менее важно понимать так это то, что, насколько я знаю, полк Азов не является, как бы это сказать, на 100% нацистским подразделением. Многие люди это просто обычные люди вступившие в это подразделение потому что оно имело хорошую рекламу и многие люди внутри неохотно служат грязным целям своего командования без какого-бы ни было интереса к нацистским идеям. На это также стоит обратить внимание.
Журналист: Опять же касаясь ультраправых. Как бы ты охарактеризовал результаты выборов на протяжении многих лет?
Дмитрий: Насколько я знаю их доля в парламенте даже после 2014 года была довольно низкой, было несколько процентов для уже упоминаемой вами партии “Свобода” по некоторым избирательным циклам. Но, я бы даже сказал удивительно, после 2014 года их электоральная поддержка даже снизилась. Например “Свобода” полностью вышла из парламента, а печально известная партия Национальный Корпус фактически не получила ни одного места в парламенте Украины. Даже сейчас наиболее заметная политическая партия контактирует с Азовом, но они всё ещё не нуждаются в выборах и это может быть одна из наиболее важных вещей о которой нужно говорить касаясь представления ультраправых на выборах в Украине. Так что они не представлены в, как-бы это выразиться, исполнительной и законодательной власти, а также их влияние на общество довольно ограниченно даже во вне парламентской жизни.
Журналист: Некоторые люди говорят что не смотря на то, что им так и не удалось добиться успеха на выборах, они по-прежнему сильно влияют на общество. Некоторые люди даже какие-то проценты поддержки устанавливают и так далее. Как вы думаете, каково их настоящее влияние на общество и насколько данное влияние сопоставимо с другими национальными государствами?
Дмитрий: Ну, я думаю что реальное влияние действительно ультраправых идеологий и ультраправых организаций не такое большое. Конечно они пытаются взять землю, я бы не хотел лгать, говоря, что проблем нет. Совсем нет. Они заметны, они занимаются своей политикой, стараются делать это хорошо, но всё же я бы сказал что их влияние очень ограниченно.
Другое дело что националистические рассуждения сам по себе имеет некоторую почву в сознании украинцев, но, ещё раз подчеркну, — это определённое национальное чувство, это не реальный фашизм, не какая-то законченная ультраправая идеология или что-то такого рода, которая заставляет вас голосовать за какую-то ультраправую партию или навязывает вам какую-либо ультраправую идеологию и, ещё раз, эти национальные чувства активизирует и накаляет непрерывная российская агрессия. Я бы сказал прежде всего агрессия российского государства и мы говорим не про войну начатую в феврале 2022 года, а про ту войну которая продолжалась с низкой интенсивностью в течении 8-и лет и, конечно, это сильно накалило националистические рассуждения, но каким-то образом электоральная поддержка партии Зеленского была интерпретирована некоторыми аналитиками и экспертами как, я ни в коем случае не сторонник этого президента и этой партии, как замысел чтобы люди выбрали какой-либо умеренный путь отличный от пути Порошенко который в большей степени олицетворял эти националистические настроения. Так что это была значительная доля против Порошенко и против его умеренного национализма, это также знак насколько большая часть украинского общества далека от заражения фашизмом или чем-то таким. Заключая: мы явно имеем дело со спекуляциями Кремля.
Журналист: Этот национализм, ты сказал национальное чувство. Многие люди указывают на то, что в этой ситуации часто упоминается фигура Степана Бандеры. Что это значит? Это как-то связано с тем, что вы говорите об общих националистических настроениях?
Дмитрий: Ну, эта фигура являются частью одного национального мифа который сейчас частично навязывается украинским государством и частично навязывается большими и меньшими националистическими кругами страны. Также он стал весьма популярной и мифилогизированной фигурой в западной части страны, но также среди далеко не всех людей или почти всех, но он действительно достаточно популярен на западной части Украины как символ антисоветского сопротивления во времена Второй Мировой Войны. Он менее популярен в восточной части страны, в индустриальных регионах, но также он ни в коем случае не является консенсусной фигурой для всех украинцев, или большей части украинского общества, или даже значительной части украинского общества и, что также важно понимать, что даже те люди кто относятся к его фигуре как к какому-то историческому герою украинской национальной идентичности, необязательно являются действительно ультраправыми писателями или кем-то в таком роде, потому что мы просто имеем дело, ещё раз, с просто национальным мифом. Следует ли людей кто любит некоторых исторических фигур из прошлого из Европейских стран, России или откуда бы то ни было ещё, помечать как ультраправых реакционеров: для меня абсолютно нет. То же самое касается и Степана Бандеры.
Журналист: Итак, теперь к вопросу о России и российском повествовании об этом. Мы поняли что термином геноцид, как вы сказали, в значительной степени злоупотребляет Россия. Россия также говорит что имело место нарушения минских соглашений, что одной из причин, по которым Россия должна была войти, — укрепление Минских соглашений, хотя опрошенные люди намекали на это, некоторые на самом деле говорили что Минские соглашения были нарушены, возможно, в большей степени с российской стороны чем наоборот. Что вы думаете на этот счёт?
Дмитрий: Ну, прежде всего я считаю что одним из преимуществ анархистских анализов, — не придавать особого значения бумагам. Будут ли, или не будут ли все эти соглашения работать не зависит от реального положения сил и реальных интересов некоторых элитарных политических учреждений. Потому я думаю что все эти демагогии про какие-то подписанные соглашения, нарушенные соглашения это уже действительно про баланс сил и интересов. Сейчас интересов Кремля. Когда Кремль решил что он может использовать эту отговорку для оправдания своей интервенции он просто сделал это. Если бы они не желали этой интервенции, они бы её не устроили. В этом нет ничего связанного с минскими соглашениями. Это про борьбу путинского режима за навязывание своей власти и своего влияния как внутри Украины, так и для укрепления своей позиции внутри России, что я считаю не менее важно.
Журналист: Теперь к вопросу о НАТО и о расширении НАТО. Очевидно что это связано с происходящей сейчас войной. Также существуют [относительно этого] глубокие расхождения и особенно глубокие есть в среде ультралевых и анархистских сообществ. Похоже что ультралевые гораздо более восприимчивы к про-российской аргументации и к тому конкретному моменту, на котором они уделяют большое внимание НАТО. Именно на критике НАТО как главного мирового империализма. Параллельно мы можем отчётливо видеть что они меняются в повествовании когда доходят до этого вопроса, и сильно меняются именно в сторону позиции о мировом империализме, это касается особенно левых и анархистов которые приезжают сюда из близ-лежащих к России стран, начиная от Финляндии заканчивая Казахстаном. Что ты об этом думаешь? Что мы должны от них услышать?
Дмитрий: Ну, прежде всего лично я отношусь очень критически к роли НАТО и можем быть десятилетие назад я бы даже согласился что оно первичный империалист в мире, но сейчас начиная с активностью российского государства и многих других мировых сил как Турция или Китай, ты знаешь же про множественность империализмов в современном мире, — это очень важно для левого анализирования и понимания того, что это не мировая проблема. Это скорее проблема левых анализов которые были слепы по отношению к этому множеству. Я считаю что это действительно должно быть понято и, конечно, часть ответов на твой вопрос и лежит в твоём вопросе. Например, в странах которые пострадали и были запуганы русским империализмом, путинским империализмом я имел ввиду в первую очередь, конечно, здесь в том числе, внутри анархистского движения появляется больше осознанности [относительно этого], больше понимания угрозы этого империализма и большего осознания срочной нужды ему противостоять.
Также я хотел бы добавить что, как-бы это сказать, мы видим очень бедное спонсорство со стороны альянса НАТО. Даже украинское государство настоятельно призывала и ожидало гораздо большей поддержки от этого глобального империалистического альянса, но на самом деле оно действительно не так уж сильно помогает, — мы не видим сил НАТО здесь, несмотря на российские домыслы, но что мы точно видим здесь — народное сопротивление, которое реально представляет из себя все слои общества которые стоят вместе против этого империалистического вторжения и я уверен, полностью уверен, после более чем месяца войны, что это главная сила которая отодвинет назад оккупантов, не поддержка НАТО, потому что эта поддержка… значительна, оружие которое было передано, но этого недостаточно для того чтобы остановить любую агрессию. Сила которая остановит агрессию вплоть до настоящего времени, вплоть до сегодняшнего дня, — народное сопротивление.
Журналист: Хорошо, поговорим о народном сопротивлении. Мы уже довольно много говорили о нацистах, нацистском повествовании, а также о том внимании которое они привлекают, но мне не кажется что это, ты знаешь, просто нацистская борьба против вторжения и есть факты доказывающие обратное. Ты носишь красно-чёрный флаг, можешь ли ты описать мобилизацию анархистов против этого вторжения.
Дмитрий: Ну, я даже скажу что уровень мобилизации анархистского движения на Украине на удивление для меня высокий, раньше я бы не ожидал что оно так сработает, но в конце концов так оно и сработало. У нас есть разные виды организаций, мы также начали планировать даже раньше чем война началась, потому что уже несколько месяцев было очень много, ты знаешь, слухов, это была грядущая новость, так что мы с товарищами не стали просто сидеть и ждать, а стали планировать как мы может отреагировать на всё это. У нас был план что мы пойдём в Территориальную Оборону каким-то коллективным образом, также у нас был план сделать волонтёрскую гражданскую организацию чтобы поддерживать людей из движения и поддерживать силы сопротивления которые занимаются военной борьбой против российского вторжения. В конце концов в данный момент у нас есть 2 главные организации…
Журналист: Позвольте мне спросить более конкретно: что такое Комитет Сопротивления? Что такое Операция Солидарность? Как они контактируют между собой? И как они контактируют с международной солидарностью?
Дмитрий: Да, на второй вопрос очень легко ответить. Операция Солидарность (Операцiя Солiдарнiсть укр.) — сетевая организация которая появилась на самом деле в первый день войны, я тоже в ней участвовал видя её положение. Это была сеть товарищей которые ранее уже сотрудничали друг с другом, очень быстро у нас появились отделения в разных городах Украины, начиная с Киева заканчивая Западными городами. Также мы имеем отделения в Польше и тесно сотрудничаем с товарищами из других частей Европы. Цель нашей организации — гражданская волонтёрская работа.
Например, они много помогают анархистским группам и отдельным людям кто участвует в вооружённом сопротивлении. Они также помогают семьям товарищей кто сражается выбрав как вооружённый путь, так и путь гражданско-волонтёрского активизма и много-чего ещё связанного с этим, конечно, как мы все знаем, линия фронта это не только про оружие, это также про медийную работу, гражданскую помощь какой занимаются многие организации, это про низовую организацию, объединение в сеть и про много чего ещё другого, что не менее важно. Эти люди занимаются в том числе и медийной работой как, например, участие во множестве мероприятий проходящих вне Украины чтобы распространить информацию, распространить шаблон, распространить понимание того, что это не “денацификация” или что-то такого рода, но это на самом деле народное сопротивление против фашистского врага, и эта работа делаемая Операцией Солидарность.
Касательно Комитета Сопротивления (Комiтет Спротиву укр.). Он планировался на самом деле, скажу по секрету, это имя было присвоено ему ночью после начала вторжения которое тогда уже фактически началось, мы разработали это имя поздним вечером после начала вторжения и в районе 5-и часов, мы все проснулись потому что путинская артиллерия начала обстрел. Так…
Журналист: Дай мне сказать кое-что на этот счёт. Как я тебе сказал раньше я приехал сюда через Польшу. В своём пути мы следили за всей этой материально-технической мобилизацией анархистов, которая происходит, в частности, в Польше, но также проходит по всей Европе и даже за морем. Во время своего путешествия повсюду я сталкивался с этим. Мне неоднократно говорили что это кульминацией этого процесса являлась поддержка Комитета Сопротивления.
Дмитрий: Да.
Журналист: В конце концов мы здесь. Что такое Комитет Сопротивления?
Дмитрий: Наверно это момент для того чтобы немного снять с себя маску и на самом деле Комитет Сопротивления — запланированная координация разных стремлений различных либертариев: анархистских активистов или демократических левых активистов, которым нужно объединиться чтобы, ты знаешь, преувеличить свою активность и направить её в одно определённое русло политического действия и действия сопротивления.
В то же время эта координация всё ещё более или менее спонтанная, она всё ещё во многом базирована на личных связях и всём в таком духе. Так что сказать честно: Комитет Сопротивления — это комитет который вот-вот появится, это координационный орган который мы создаём и которому придаёт такую форму, которую, возможно, мы сможем сконструировать. Также здесь мы имеем дело с анти-авторитарным подразделением внутри Территориальной Обороны. На самом деле мне нравится мифология потому что она даёт нам много силы и иногда обеспечивает очень красивые картины, в то же время мы не должны связывать Комитет Сопротивления как будущий координационный орган с тем, что происходит здесь с антиавторитарной борьбой в Территориальной Обороне Украины.
Журналист: Это определённо подразделение. Я прямо здесь, я могу видеть ваш опыт. Ты участник этого подразделения. Расскажи немного подробней что тут происходит?
Дмитрий: Сейчас проходит огромный процесс подготовки и самоорганизации, конечно, много товарищей не имеют никакого военного опыта и даже не имеют опыта участия в какой-то действительно структуризированной организации. Так что сейчас мы встретились со всеми этими трудностями в суровой фазе войны и мы начали почти с нуля, хотя и раньше у нас были кое-какие планы. Потому сейчас я бы сказал что этим месяцем или уже немного больше, мы находимся в стадии интенсивной подготовки к военным сражениям и интенсивно организуемся как военная структура, как структура товарищей и как структура борцов действительно готовых оказывать сопротивление империалистам. Так что: военная подготовка, структурная работа, знакомство друг с другом, потому что эти люди из очень разных историй, анархистских групп или даже не анархистских каких-то, антифашистских и так далее.
Мы начинаем узнавать друг друга, чтобы по-настоящему начинать объединятся как подразделение борцов и, конечно, эта мобилизация и эта организация во многом представляет из себя коллективную силу, которая и происходит сейчас.
Журналист: Пожалуйста, расскажите чуть подробней о том, какое значение имела международная солидарность для укрепления этой силы.
Дмитрий: Ну, сейчас здесь да и вокруг тоже, ты знаешь, люди много говорят что большая роль международной солидарности заключается в том, чтобы обеспечить для нас действительно прекрасную логистику для того чтобы, например, достаточно хорошо кормить это подразделение, действительно хорошо делать это и я также присоединяюсь к тому мнению, что наш опыт это большой успех международного анархистского и либертарного сообщества, который мы и переживаем сейчас. И это действительно важно, это точно.
Но мне кажется что есть некоторые вещи которые важнее этого, которые даже намного важнее этого, и это дух солидарности, дух поддержки, дух того же ощущения что испытываем и мы, тех же переживаний что и у нас, мы чувствуем эту поддержку во многих медиа-материалах, мы чувствуем эту поддержку во многих тёплых приветствиях и тёплых слов от товарищей из любого уголка земли, и это действительна та сила которая движет нас вперёд. Это не пустые слова, это правда. Также мы знаем что здесь уже объединены люди из разных стран, прежде всего из Восточной Европы, потому что в конце концов это не борьба только за саму Украину или даже не борьба только украинского общества, люди здесь борются для всей Восточной Европы и мы видим это не только из интереса, это реальная любовь, и поддержка от товарищей из других стран, и это главный смысл международной солидарности.
Журналист: Хорошо, поскольку вы упоминали об интернационалистах желающих присоединиться к подразделению, а ранее вы говорили о людях уже вступивших в подразделение в качестве интернационалистов: Что бы вы сказали об интернационалистах и их перспективах в подразделении?
Дмитрий: Ну, прежде всего в какой-то степени я сам интернационалист, потому что я не родился на Украине, я прибыл сюда несколько лет назад в результате политических преследований в моей стране, политических преследований против анархистов и, как я уже говорил ранее, тут очень много людей из других стран Восточной Европы. Также у нас в конце концов есть призыв к интернационалистам присоединяться в наши ряды, так что я верю и я надеюсь что в будущем их количество будет только расти.
Журналист: Итак, интернационализм. Каково его значение с точки зрения физического присутствия людей здесь в подразделении. Какие, по твоему мнению, у них есть перспективы?
Дмитрий: Да, прежде всего в наше время значение интернационализма, как я раньше и сказал, в том, что мы объединяем людей из разных стран Восточной Европы, это действительно важно и это сотрудничество даёт нам надежду что у других стран есть будущее, что режимы в Беларуси, в России или в Казахстане скоро получат день возмездия и ради этого люди не только в рамках этого подразделения, но я точно не знаю есть ли в других частях Территориальной Обороны или регулярной армии Украины множество людей с пост-советского пространства, объединяются и участвуют в борьбе.
Что до будущих перспектив, и это ты знаешь, это также про, например, в наше время войны несомненно увеличивается и разжигается национализм, это интернациональное сотрудничество само по себе даёт возможность людям разного этнического происхождения разных народов оставаться в конце концов вместе на пути борьбы с диктатурой и несправедливостью. Я думаю что это имеет на самом деле большое значение. У нас также есть призыв к товарищам со всего мира, к людям которые нас поддерживают со всего мира, для этого нам нужно больше подготовительных структур, больше тренировочных площадок и некоторые из них организуются прямо сейчас. Я бы поспособствовал всем людям кто хотел бы вступить к нам сюда, рассмотреть эти варианты и присоединить этих людей к структурам, которые готовят людей к прибытию сюда.
Журналист: В каких людях вы нуждаетесь в данный момент?
Дмитрий: Ну, моё личное мнение заключается в том, что прежде всего нам нужны люди высокой политической осознанности, нам нужны люди, кто могут вмешаться в происходящий конфликт, вмешаться не только с руками или, как-бы это сказать, участием как борцов, но и вместе с их анализами, их духом, их ощущением и их любовью к людям, но и также с их проектами как “переконструировать” страну, общество и так далее. Так что я верю что любая война это момент истины.
Украина уже никогда не будет такой, какой была до 24 февраля и нам нужен план, нам нужны люди доброй воли и хорошего сознания, хороших проектов внутри их сознания, например, действительно революционных проектов которые будут реализованы тут для влияния на ситуацию и чтобы иметь возможность мобилизовать и организовать других людей. Это, я считаю, первое требование, но мы рады видеть здесь всех людей кто действительно хотел бы быть с нами и иметь достаточно хороших товарищей. Также, конечно, помимо моего собственного мнения, существует объективная потребность в людях с военным опытом, которые могли бы укрепить наши силы, укрепить наши возможности как подразделение борцов, как воинственных участников.
Журналист: Наконец, мой последний вопрос всегда открыт. Учитывая всё что мы обсудили, учитывая более широкие рассуждения которые мы затронули. Что бы ты хотел сказать? Что бы ты хотел добавить?
Дмитрий: Ну, может быть, я бы чуть-чуть развил то, что я говорил в вопросах выше. Война действительно суровая и ужасная вещь. Она причиняет много-много страданий людям ни в коем случае этого не заслуживших, но война это всё ещё объективная реальность и эта реальность обеспечивает тяжёлые кризисы, тяжёлые проблемы, но это также возможное потенциальное начало нового мира, новый социальных отношений которые отсюда могут начаться, могут начаться с этих страданий, с этих крайне несправедливых обстоятельств, так что я верю: когда у нас не будет выбора вступать в войну или не вступать, а сама война просто придёт к нам в дом и вынудит нас участвовать в ней, тогда пусть эта война станет началом новой надежды на новые изменения в обществах пост-советского пространства, а также всей Восточной Европы. Пусть это станет началом новой жизни для региона. В этих трудных условиях мы действительно сможем построить новые социальные модели, которые будут гораздо ближе к Свободе, к социальной справедливости, кооперации и форме социальной организации которая сможет отдалить нас от авторитаризма, диктатуры и капитализма. Это может быть звучит немного как лозунг или что-то из такого рода, но говорю это искренне потому что мы провели многие годы в наших надеждах и разочарованиях, в начинаниях и поражениях нашего движения в этих регионах, но до сих пор в большей или меньшей мере мы сталкивались с одинаковыми престарыми диктатурами или с режимами коррумпированных капиталистических олигархий. Наш регион мучительно нуждается в новом социальном начале и может быть это финальная точка, как тупик, в который нас завели обстоятельства и путинские агрессоры. Может быть это и будет началом новой Эры. Это и есть та надежда которая движет мной…
