17.04.19. Заседание открывается с чтения документов. Адвоката Бояршинова Алексея Царева сегодня нет.
Зачитывают отрывки из 11-го тома, там опрос Сагынбаева на месте. Молодой человек рассказывал, с кем и в какое время участвовал в тренировках, и почему-то опознавал Наталью Трапезникову, у которой Виктор Филинков снимал квартиру.
Тома 12 и 13: заключение эксперта, лингвистическая экспертиза, содержатся ли в текстах признаки унижения достоинства лиц. В одном из документов нашли дискриминацию по национальному признаку, в другом — признаки вражды к социальной группе «сотрудники полиции», еще в одном — призывы к ненависти «по признаку отношения к государственной власти». При этом из выступления непонятно, чьи это тексты.
В одном из текстов, утверждается в заключении эксперта, есть лингвистические признаки призывов к насильственному свержению государственного строя, призывы использовать насильственные методы, содержатся призывы к применению взрывных устройств; имеются признаки пропаганды терроризма и насилия и оправдания насильственных действий по отношению к лицам, имеющим отношение к власти.
Адвокат продолжает, что следователь ссылался на файл, которого нет в перечне из этой экспертизы. Он просит признать экспертизу недопустимой и назначить комплексную экспертизу с привлечением экспертов разных специальностей.
Черкасов повторяет, что в экспертизе использовались 25 файлов, в том числе 3 файла с одинаковыми или схожими названиями («Положение» и «Положения»), при этом в исследовательской части экспертизы они названы иначе. Говорит также, что эксперт делал выводы об области, в которой не является специалистом. Выводы эксперта про «свод» содержат вывод, что в тексте последовательно развивается идея насильственных действий, защита считает этот вывод необъективным, так как «свод» представляет собой не последовательный документ, а хаотичные фрагменты текста.
Судья уточняет, про какой документ идет речь; Черкасов поясняет: про «свод “Сети”».
Объявляется перерыв на 20 минут.
Черкасов в коридоре возмущается, что ему не дают задавать вопросы, а прокурор читает «чушь, не имеющую отношения к делу».
Виктор Филинков говорит судье, что поддерживает ходатайство своего адвоката: он вообще был против оглашения экспертизы, как не имеющей отношение к делу, но не сделал этого вовремя из-за стресса от ожидания появления в суде оперативника Бондарева. Адвокат Бояршинова Ольга Кривонос поддерживает ходатайство Черкасова: она не понимает, какое отношение эта экспертиза имеет к делу в Петербурге — она делалась в рамках «пензенского» дела.
Прокурор против исключения материала; она говорит, что если бы что-то в экспертизе было не так, то следователь бы сам вернул или попросил что-то исправить.
В итоге суд отказывает защите: формальных нарушений в экспертизе нет, проводить комплексную экспертизу на данном этапе нет смысла.
Прокурор начинает зачитывать следующее заключение экспертизы. В ней упоминается книга «Русский язык 6» — по всей видимости, учебник для шестого класса. В книге с такой обложкой также нашли призывы к изменению действующего строя — на этот раз методом поджога.
— Екатерина Александровна, что это за оружие-то? — не выдерживает судья.
— Изъятые в ходе обыска.
Затем она ищет что-то в бумагах и произносит фамилию Пчелинцева, но из этого так и не стало понятно, у кого и где было изъято оружие. Складывается впечатление, что Качурина намеренно пытается избежать оглашения сведений о том, где были изъяты эти предметы.
Филинков встает и просит суд обратить внимание, что все это оружие не имеет отношения к делу, поскольку оно куплено легально. «Еще мне из информации в СМИ известно, что в том деле еще присутствуют два пистолета Макарова и граната, почему их нет в нашем деле? Это интересный вопрос», — говорит подсудимый.
Прокурор продолжает читать материалы, следующим идет протокол обыска по месту жительства Сагынбаева в Петербурге. Она ошибается и называет Сагынбаева Шакурским, после чего адвокат Черкасов просит ее огласить порядок изъятия, упаковки, изъятия жесткого диска Toshiba. Она зачитывает: «Диск с кабелем… идет под номером 31. Помещается в пакет с описью и печатью, заверяется подписями…» Черкасов ее останавливает.
— Каким образом он был извлечен из упаковки?
— У вас есть текстовый документ.
— Я могу зачитать?
— Пожалуйста.
Черкасов берет том и сразу указывает, что осмотр диска проводился при участии специалиста Зиминой, но ее подписи на первом листе нет. Он читает, что диск был изъят у Сагынбаева, а ноутбук — у Шакурского. «Диск подключен к компьютеру», — произносит Черкасов, обращая внимание, что неясно, каким образом диск был извлечен и упакован.
Слово берет прокурор Качурина. Она читает содержимое диска, какие документы там находились и отрывочно оглашает их содержимое. Звучит фраза «свод повстанческой “Сети”». Далее идет документ с описанием ячеек «Сети», звучат названия «СПб-1», «Восход»; протокол осмотра изъятого из квартиры Шишкина, телефоны, ноутбуки, протокол обыска у Капустина, где «изъяты технические устройства».
Черкасов просит огласить, в присутствии какого специалиста проводились следственные действия. Это специалист Воробьев, но его подписей в документах нет, признает Качурина.
— Уважаемый суд, данный документ в копии, это раз, во-вторых, копия сделана так, что…
— Что на копии непонятно? — уточняет судья.
— Непонятно, она обрывается. Уважаемый суд, ни на первой странице, ни на других страницах нет подписей специалиста, все четко просматривается, — говорит Черкасов.
Адвокат не дает гособвинительнице читать дальше, говорит, что дальше у всех протоколов такие же недостатки. Судьи вмешивается и просит не пререкаться, сейчас обвинение представляет доказательства.
Дальше прокурор зачитывает протокол обыска в организации, где Бояршинов проходил обучение. Черкасов не понимает, зачем нужен этот документ, если обучение было легальным. Судья не дает Черкасову заявить ходайтаство, просит дать прокурору дочитать материалы, чтобы потом все ходатайства заявить сразу.
Обвинение бегло переходит к следующим документам, обрывочно их представляя: прокурор читает протокол осмотра «пояса с карманами», упоминает признание вины Бояршинова, читает про пригодные к использованию дымный порох и электровоспламенитель. «Поражающие свойства можно определить, только зная конструкцию, наличие элементов, корпуса, и т. д. По причине отсутствия на экспертизе взрывных устройств их оценка не предоставляется возможной», — зачитывает Качурина некий документ.
Остается последний, 12-й том. В суде объявляется перерыв на 15 минут.
Прокурор продолжает представлять материалы. «Акт экспертного исследования книги “Русский язык 6″…».
Черкасов ходатайствует о признании док-в недопустимыми: при обыске у Сагынбаева был изъят диск Toshiba, диск с другими предметами был помещен в пакет с надписью «Новая история», помещен с другими пакетами в один пакет, а затем опечатан клейкой лентой и заверен подписями. Затем при осмотре предметов сотрудниками пензенского управления ФСБ был составлен протокол с упоминанием иного метода опечатывания: горловина пакета была перевязана нитью и заверена подписью одного следователя; также вместо 20 предметов в пакете было 18, отсутствовал как раз диск Toshiba.
«Имеются все основания полагать, что пакет “Новая история” был вскрыт, удалены два предмета, в том числе диск Toshiba, пакет опечатан иным способом и поступил в УФСБ по Пензе», — говорит адвокат.
Он продолжает, что у подсудимого из Пензы Ильи Шакурского был изъят ноутбук Lenovo: его упаковали в белый пакет, перевязали нитью и нанесли надпись «Пакет №3 Шакурский». При этом на осмотр переносной жесткий диск и ноутбук были представлены в неопечатанном и неупакованном виде. На ноутбуке нашли файл «Съезд»; по мнению Черкасова, есть основания полагать, что к ноутбуку и диску имелся неограниченный доступ неограниченного круга сотрудников ФСБ. Он перечисляет найденные на диске документы, в которых нашли признаки призывов к свержению власти и насильственным действиям.
В завершение выступления Черкасов просит суд исключить из числа предъявленных доказательств эти материалы.
Судьи просят назвать документы. Это карточка регистрации на рейс в аэропорту Пулково, постановления о ходатайствах перед судом об избрании мер пресечения, в которых следователь Беляев указывал, что Филинков был снят рейса за 30 часов до официального задержания. Также среди документов адвокат перечисляет протокол осмотра и рапорт оперативника Бондарева — там также содержатся сведения о том, когда Филинков был фактически задержан.
Он говорит, что так же, как с Филинковым, развивались события с Зориным и Шишкиным: исчезли на длительное время, потом через много часов «появились» и дали признательные показания.
Адвокат просит признать недопустимым доказательством протоколы осмотра изъятых вещей, поскольку нет подписей заявленного специалиста. Просит огласить поручение следователя Беляева о получении образцов речи о назначении фоноскопической экспертизы.
Наконец, Черкасов просит суд обеспечить повторные допросы сотрудника ФСБ Бондарева, а также Шакурского, Иванкина, коллеги Филинкова Лучко, еще одной знакомой Колесниковой, подруги подсудимого Сагынбева Топчилиной и друга жены Филинкова Чернышова.
После этого прокурор Качурина объявляет, что письменные доказательства по делу кончились.
Следующее заседание суд назначает на 11 часов утра 4 июня.
