18.06.20
Слово в прениях предоставляют Виктору Филинкову:
— Заранее извиняюсь перед всеми участниками процесса, буду повторяться в аргументации со своим защитником.
Филинков собирается «пойти по обвинительному заключению». Он начинает с того, что никто из свидетелей не называл его связистом.
— Предполагаю, что это очередная фантазия Беляева или Бондарева. Как я от этого должен защищаться?
Он говорит, что с документами из материалов дела он раньше не был знаком. Вероятно, имеются в виду «Свод “Сети”» и «Съезд 2017».
— Кого я снабдил средствами связи? Никто из свидетелей об этом не говорит. А спрашивает свидетелей об этом лишь защита, — эмоционально говорит Филинков.
— Вот уже два с половиной года я в СИЗО. Не могу сказать, что этот тюремный опыт был исключительно негативный, за это время изоляция научила меня еще больше любить людей и свободу, еще больше ценить тех близких, которые поддерживали меня все это время. Поэтому использую последнее слово, чтобы поблагодарить людей, которые меня поддерживали: родителей, супругу и всех близких людей.
Хочу еще раз подчеркнуть, что я никогда не разделял террористических взглядов, не разделяю и сейчас. Сожалею о содеянном, рад, что моя деятельность не нанесла реального вреда другим людям. Прошу суд не выносить в отношении меня строгое наказание. Все.
Последнее слово Виктора Филинкова:
— Девять запрошенных лет — наверное, это признак какого-то уважения к тому, что я делал. Возникла мысль относительно показаний Зорина: у человека в крови во время освидетельствования обнаружено пять наркотических веществ, при этом найдены при нем два: МДМА и марихуана. Ни МДМА, ни марихуаны в крови нет, пять веществ — другие синтетические наркотики. Благодаря обстоятельствам, у меня есть возможность пообщаться с наркобаронами, и они говорят, что синтетические наркотики быстро выводятся из крови, и если бы он употреблял марихуану, она бы осталась у него в крови. Я предполагаю, что сотрудники ФСБ знали, что Зорин употребляет, подбросили ему МДМА и марихуану, видимо, популярные наркотики, но прогадали — ни того, ни другого у него нет. Поверить в то, что он ездил с ними год и не употреблял это, а употреблял все вокруг другое — тяжело. В такой ситуации написать явку с повинной — надо иметь смелость.
Относительно других признавших показания, Юлика, Игоря: они действовали прагматично. Они не верят, что возможен какой-то другой исход. Я их понимаю.
Хотелось бы упомянуть всех, кто засветился в этом деле. В первую очередь, это УФСБ питерское, пензенское… МВД, которое выполняет приказы сотрудников ФСБ вообще без запинки, не задавая никаких вопросов, прокуратура, которую хватает только на то, чтобы писать отписки, чтобы пригласить полковника, чтобы он зачитал с бумажки, отказался от реплики, запросил девять лет. Непонятно, это ручное ведомство или это обещанные десять лет? Мне обещали 10 лет сотрудники ФСБ — непонятно, чья это инициатива, прокуратуры или ФСБ. В принципе, не так важно.
Сотрудники Следственного комитета, которые передают заявления от одного к другому, теряя все доказательства. Сотрудники ФСИН, которые отказываются регистрировать повреждения, которые обещают, что видеозаписи не будут утеряны — потом их, оказывается, удалили. Суды, которые избирали меру [пресечения], продлевали ее. Законодательная власть, которая пишет такие статьи. Замарались все. Как из этой ситуации выходить, я не знаю. Все.
22.06.20 суд в Петербурге вынес приговор питерским участникам “Сети”. Суд назначил Филинкову 7 лет колонии, Бояршинову — 5,5 года. В 1,5 года оценил суд раскаяние Бояршинова, признание вины и показания на товарищей.
«Свободу политзаключенным», — скандируют слушатели в зале суда. Тем временем на улице толпа журналистов и протестующих. Полицейские требуют, чтобы они расходились, потом начинают задержания. Всего задержаны 30 человек. В том числе задержали молодого человека с гитарой, который пытался исполнить песню группы «Порнофильмы» «Это пройдет». Менты заявили, что слушать музыку в Петербурге запрещено. Среди задержанных Яна Сахипова — жена осужденного Юлия Бояршинова. Задержали и бывшего члена общественной наблюдательной комиссии Яну Теплицкую. Один из пришедших, Павел Кристевич, зажег фаер с криками “Свободу политзаключенным. Он приковал себя наручниками к забору у здания суда. Также было задержано несколько барабанщиков, они продолжали играть и в автозаке.
