Перевод “Анархия Сегодня”
О конфликте между Испанией и Каталонией
Сейчас президент Каталонии Карлес Пудждемтон сыграл на время, приостановив провозглашение независимости, которого требовали результаты референдума, чтобы продолжить переговоры с центральным правительством Испании, Европейским союзом и, предположительно, сторонниками жесткой линии в своем лагере, которые желают провозгласить каталонский независимость в одностороннем порядке. Поскольку эти две стороны сталкиваются, выступая каждая за свою позицию на мировой арене, как мы должны относиться к этому конфликту? Мы перевели еще один текст от анархистов на Иберийском полуострове, в котором рассматривается этот вопрос.
На испанской стороне мы видим старомодную грубую силу, покрытую обычным тонким слоем легализма. Когда испанский министр экономики говорит: «Речь идет о восстании против верховенства закона, а верховенство закона является основой сосуществования», он выпускает скрытую угрозу, которую императоры всегда использовали, чтобы держать своих вассалов в подчинении. Полиция и военные силы, которые направлены в Каталонию, не являются исключением, это правило, на котором основана все это верховенство права; не было бы никакой Испании, если бы не такое насилие, с которым Испания пыталась блокировать референдум, и никаких других государств тоже.
Это объясняет фашистские флаги и нацистские салюты в Мадриде, а представитель правящей партии в Испании намекает, что Пуджемтон может кончить так же, как последний каталонский президент, объявивший независимость, который был расстрелян фашистами при содействии нацистской Германии. Когда демократия не служит для легитимации государства, но угрожает расколоть его, сторонники чистого, немедленного насилия всегда будут выдвигаться вперед в правящей партии.
На каталонской стороне мы видим, как много смелых людей из всех слоев общества собираются вместе, чтобы героически бороться за ошибочную и контрпродуктивную цель. Движение за независимость объединяет левых и правых националистов с капиталистами, стремящимися усилить контроль над рынком, социалистов, которые считают, что каталонское государство будет принимать более законные законы, и анархистов, которые просто занимаются защитой своих районов от испанской полиции. Политики внутри этого движения, вероятно, разочаруют рядовых участников, не выполнив свои обещания, но проблема глубже, чем это.
Большая проблема заключается в том, что создание нового государства является одним из наименее эффективных способов достижения похвальных целей, которые поддерживает лучшая часть движения за независимость. Самоопределение не достигается через правительство; это противоположность правительства. Если целью является содействие автономии и создание более эгалитарного общества, это не будет достигнуто путем принятия и обеспечения соблюдения законов, пусть и либеральных, а только путем рассеивания власти во всех общественных движениях, способных открывать пространства свободы и решать свои проблемы напрямую.
Те, кто променял свой лозунг «Другой мир возможен» на лозунг «Un altre país és possible» (Другая страна возможна), могут полагать, что они участвуют в realpolitik, но маршруты, которые, как представляется, ведут к цели самым коротким путем, часто оказываются способами быстрее двигаться в неправильном направлении. К свободе без государств нельзя прийти, просто раскалывая государства на более мелкие части. Все, что, как кажется, смягчает или разделяет власть централизованного правительства, также служит для его стабилизации и легитимации. Лучший способ защитить себя от угнетения – это не пытаться поставить над нами другое правительство; нужно учиться защищаться от всех, кто стремится к управлению.
Социальное изменение никогда не бывает легким; это требует жертв и лишений. Давайте принесем эти жертвы и претерпим эти трудности, чтобы решить корень наших проблем, а не помочь последней волне оппортунистов взять власть.
Развернувшийся конфликт между испанским и каталонским правительствами напоминает то затруднительное положение, в котором оказались анархисты, когда в ходе украинской революции фашисты и националисты вышли против деспотического режима. Когда борьба началась, анархисты были вынуждены выходить на улицы вместе с фашистами, а не страдать от репрессий, которые могли бы произойти, если бы восстание потерпело неудачу и режим выжил; но они были вынуждены сражаться под националистическими и фашистскими знаменами, поскольку фашисты превосходили их численностью и нападали на них, когда анархисты пытались выразить свои политические цели. Этот наихудший сценарий произошел, потому что украинские анархисты с самого начала не смогли создать третий фронт в общественных волнениях, который бы отвергал как национализм, так и режим.
Некоторые за пределами Испании призывают анархистов поддержать борьбу за независимость на том основании, что это явная борьба власти против народа. На практике это означало бы целенаправленное внедрение в Каталонии того, что анархисты были вынуждены делать в Украине. Напротив, мы считаем, что, когда предлагается выбор между двумя неудачными вариантами, анархисты должны следовать совету идишской пословицы и выбирать третий. Мы должны выходить на улицы, чтобы защитить наших соседей и общины от полиции и угнетающих правительств, но мы всегда должны четко указывать, что мы делаем это из-за оппозиции ко всем полициям и правительствам, какими бы непопулярными это ни было. Это открыло бы возможность того, что позже, когда люди будут разочарованы успехом или неудачей националистического движения, они смогут рассмотреть анархистскую альтернативу.
К сожалению, это не последний раз, когда нам придется столкнуться с этой проблемой. Гражданская война маячит на горизонте во многих разных частях мира. Как только люди делятся на отдельные страны по этническому признаку, религии или другим маркерам, соперничество государств за территорию неизбежно приводит к войне. Поскольку этническая чистота и культурная однородность являются мифами, линии, по которым должны проводиться такие разделения, всегда размыты. Националисты каждой территории будут стремиться привлечь нас к этим конфликтам. Когда они борются против деспотической правящей силы, мы можем оказаться рядом с ними, но это только делает для нас более важным сохранять нашу автономию и прилагать все усилия, чтобы отличить нашу повестку от их.
Чтобы узнать больше о том, как социальные движения в Каталонии перешли от неуправляемости к призыву к правительству независимости, читайте “From 15M to Podemos: The Regeneration of Spanish Democracy.” Чтобы узнать, как каталонские анархисты участвовали в борьбе во время референдума, читайте Anarchists on the Catalan Referendum: Three Perspectives from the Streets. Для более подробного обсуждения отношений между национализмом, демократией и государством читайте Каталонский референдум: старое государство, новое государство или вообще никакого государства?
Дистанционное приложение: два критических голоса
Наши товарищи в бывшей Югославии, пережив гражданскую войну, в которой этнические националистические блоки разделились и сражались за территорию, с опаской наблюдали за ситуацией в Каталонии. Они рекомендовали перевести и опубликовать следующий текст «Размышления о Каталонии, сентябрь 2017 года», состоящий из переписки между двумя ветеранами анархистского движения на Иберийском полуострове Томасом Ибаньесом и Микелем Аморосом. По словам Томаса Ибаньеса, человек никогда не захватывает власть. Это власть захватывает нас.
Tomás Ibáñez: несвоевременные недоумения
Когда в Каталонии происходят такие радикальные изменения, как те, которые произошли после массовых демонстраций от 15 мая 2011 года, довольно сложно не испытывать некоторого недоумения.
Что случилось?
Что случилось с тем, что некоторые из более боевых секторов каталонского общества перешли от «окружения парламента» летом 2011 года к желанию защитить институты Каталонии в сентябре 2017 года?
Случилось так, что эти же движения перешли от противодействия автономным полицейским силам Каталонии на площади Каталонии и от обвинений этих сил в зверствах, подобных тем, от которых пострадали Эстер Кинтана↩ и Андрес Бенитес↩, к поддержке их присутствия на улицах и опасениям, что они могут не обладать полной автономией.
Что случилось, что некоторые из этих движений ушли от осуждения правительства за его антиобщественную политику при голосовании за бюджет? А также, что случилось с тем, что некоторые секторы анархо-синдикализма исходили из того, что свободу невозможно получить путем голосования, а теперь защищают возможность референдума для населения?
Мы могли бы добавить еще много вопросов в этот список, и можно было бы дать несколько ответов на каждый из вопросов, которые я задал. Мы могли бы привести такие факторы, как снижение режима «783»↩; экономический кризис и меры жесткой экономии, которые были введены, что делает жизнь еще более опасной; укрепление крайне правых в испанском правительстве, усиление авторитаризма в его политики и ограничение гражданских свобод; скандальная коррупция в партии большинства и многое другое.
Подъем националистических чувств
Однако, я думаю, было бы наивно не учитывать необычайный подъем националистических настроений. Несомненно, рост национализма связан с факторами, о которых я упоминал, но он также сильно подогревался каталонским правительством и каталонским общественным телевидением.
Несколько лет упорной националистической пропаганды неизбежно формируют то, как люди думают, и стратегия расширения базы каталонского национализма была чрезвычайно умна.
Этот нарратив, построенный на основе права решать, на основе имиджа урны для голосования и требования о свободе избирать, служил чтобы скрыть тот факт, что все это было сделано аппаратом правительства, занимающегося продвижением этой темы.
Сегодня звездный флаг (красный или синий), без сомнения, представляет собой эмоционально заряженный символ, под которым массы мобилизуются. И именно этот аспект не следует упускать из виду тем, кто, не будучи националистами, видит в мобилизации в пользу референдума возможность, которую антиавторитарии не должны упускать, чтобы открыть пространства потенциала, которые, если не революционные, могли бы по крайней мере, служат для агитации общества. И поэтому они бросаются в битву между правительствами Испании и Каталонии.
Национализм и освободительные изменения
К этому не следует относиться легкомысленно, потому что, когда борьба включает в себя сильную националистическую составляющую, а это, без сомнения, имеет место в нынешнем конфликте, возможности для освободительных изменений равны нулю.
Я хотел бы разделять оптимизм тех товарищей, которые хотят использовать текущую ситуацию, чтобы сделать возможным освободительный путь. Однако я не могу закрывать глаза на доказательства того, что народные восстания и движения за социальные права никогда не распространяются на все общество независимо от класса: они всегда находят господствующие классы, которые устраиваются под защитой баррикад. Хотя в движениях за национальное самоопределение, как и в текущем движении, всегда есть важный межклассовый компонент.
Эти движения всегда связывают эксплуатируемых и эксплуататоров в стремлении к общей цели, которая никогда не оказывается отменой социального неравенства. Следовательно, как показывает история, движения за национальное самоопределение всегда в конечном итоге воспроизводят классовое общество, снова покоряя простых людей после того, как они послужили пушечным мясом, чтобы продвигать эту борьбу.
Против национализма господствующих и угнетенных классов
Это не означает, что нельзя бороться с национализмом господствующих классов с целью его уничтожения, но нужно делать это, постоянно подавляя вновь нарождающиеся национализмы, вместо того, чтобы смириться с ними под ложным предлогом, что этот общий фронт, который может создать возможность распространения освободительных идеалов и изоляции тех, кто хочет создать новое национальное государство, которым они могли бы управлять.
Пусть не будет никаких сомнений: эти попутчики будут первыми, кто подавит нас, как только мы им больше не понадобимся, и нам пора уже научиться не отпускать их с крючка.
Тома Ибаньес
Барселона, 26 сентября 2017 года
Письмо Мигеля Амороса — ответ Томасу Ибаньесу. Алькант, 27-09-2017
Товарищ Томас,
твои “несвоевременные возражения” это самое лучшее проявление здравого смысла ↩ и революционного духа, которое я когда-либо читал. Такие идеи должны господствовать не только среди антиавторитариев, но и среди всех, кто хочет упразднить нынешнюю общественную систему, а не управлять ей.
Тем не менее, меня не удивляет, что многие называющие себя анархистами, включились в националистическое движение и с энтузиазмом требуют право решать, из какого материала будут сделаны их цепи. Бедный Рикардо Мелла и “закон числа”!↩
Было множество тех, кто запрыгнул на подножку вагона Podemos или поддержал платформистов и променял классовую борьбу на новое гражданство.
Для обывательского анархизма характерно в случае любой мелкой исторической дилеммы начинать играть в игры с теми, у кого есть власть. Хороший пример — Гражданская война в Испании. Сумятица, непреодолимое стремление к рэкету т.e., получению государственных должностей, потеря опоры на класс, меньшее из двух зол, враг моего врага и т. п.
Результат таков: масса рабов, готовых бороться за любую внешнюю цель и горстка нездоровых эгоистов в духе Коло↩ или Иглесиаса↩ которые с радостью продавались. Черные тучи застилают горизонт и не дают нам ясно видеть. Давайте попробуем рассеять их.
Молодежь как театральная декорация
Вопрос, который нужно задать самому себе, заключается не в том, почему один местный сектор доминирующего класса должен разрешить свои разногласия с государством посредством уличных мобилизаций, а скорее, почему значительная часть населения с противоположными интересами, в основном молодежь, выступает в качестве театральных декораций и ударной силы для касты, которая унаследовала Каталонию; касты, которая является классической, католической, коррумпированной и авторитарной.
Игра каталонского патриотизма лежит на поверхности, а те, кто ее продвигает и извлекают из нее выгоду, никогда не пытались скрыть это. Процесс в пользу национальной независимости был смелой классовой операцией. Укрепление местной касты, связанной с экономическим развитием, потребовало качественного скачка национальной автономии.
Отказ центральной плутократии от диалога, иными словами, передача обязанностей, в основном финансовых, блокировал восхождение этой касты и уменьшал ее влияние и политический потенциал в отношении некоторых бизнесменов, промышленников и банкиров, которые были готовы возглавить суверенный класс, чтобы они могли утроить свою прибыль.
Решение вступить в конфликт с испанским государством означало радикальный разрыв с пактами политического каталонства. Они не были слишком серьезными. Другими словами, цель никогда не была односторонней декларацией независимости, поскольку эта каста только надеялась провести новые переговоры с более выгодных позиций. Однако, поскольку нужно было выглядеть так, как если бы это было намерение, ему понадобился хорошо смазанный аппарат агитации, чтобы влить в публику цинизм-мистицизм, который можно было бы подбрасывать контролируемым образом в котел идентичности. И мобилизация стала реальностью. Это было довольно впечатляющее зрелище.
Вооруженная маркетингом идентичности, эта демагогия за независимость была способна увековечить себя в демократических гражданах. Демагоги смогли вывести эти массы на улицы, потому что люди были слишком одомашнены, чтобы выходить сами по себе. С большим мастерством они играли на подавленных эмоциях и общительности, которые остаются скрытыми внутри слуг общества потребления. Другими словами, они использовали отчуждение в свою пользу.
На мой взгляд, они достигли своей цели, и каста правящего государства гораздо более готова сейчас изменить пост-франкистскую конституцию, чтобы она могла лучше соответствовать каталонской касте. Хотя для достижения успеха, возможно, придется пожертвовать некоторыми важными фигурами на этом пути, возможно, включая самого Пуджимонта ↩ . Похоже, именно это предлагают влиятельные представители крупного капитала, такие как, например, Фелипе Гонсалес.
Национализм контролируется ворами на доверии
Национализм контролируется ворами на доверии, но сам по себе он не является мошенничеством. Это эмоциональная реакция на ситуацию, которая разочаровывает многих людей, чье желание действовать было сорвано. Он не функционирует рационально, поскольку это не результат разума; это больше похоже на психоз, чем на движение к освобождению.
Чтобы понять возникновение патриотизма в каталонском обществе, нужно учиться массовой психологии, и для этого Райх, Канетти или Ницше более полезны, чем теоретики, такие как Маркс, Реклю или Паннекук.
Убеждение и энтузиазм толпы не выходят из крутых логических рассуждений или строгого социального или исторического анализа. Они больше связаны с поиском эмоционального освобождения без риска, чувства силы, создаваемой толпами, фетишизмом флагов и другими подобными символами, виртуальным каталонским духом социальных сетей – характеристиками беспорядочной, распыленной и деклассированной массы, не имеющей собственных ценностей, целей или идеалов, предрасположенной к согласию с тем, что им предлагают.
Колонизированная рынком и государством, повседневная жизнь полна скрытых и интернализованных конфликтов, наделенных избытком энергии, которая проявляется в форме индивидуального или коллективного невроза.
Национализм любого рода предлагает отличный механизм для направления этих импульсов, которые, если они будут подниматься в сознание, станут ужасающей силой для восстания.
Два больших параноидальных блока
Национализм делит общество на два параноидальных блока, которые искусственно стравливают. Материальные, моральные, культурные интересы не учитываются. Ничего общего с правосудием, свободой, равенством или всеобщей эмансипацией. Каталонский народ является чем-то таким же абстрактным, как и испанский народ: каждый является сущностью, которая служит алиби для суверенной касты со своей репрессивной машиной. «Народ» определяются исключительно против любой власти, которая не исходит от него или которая не отделяет его от самой себя. Отсюда следует, что когда есть государство, нет народа.
Прощание и послесловие
Вы можете согласиться со мной, что история создается обычными людьми через собрания и органы, рожденные из собраний, но сейчас история принадлежит тем, кто ею наиболее эффективно манипулирует.
То, что делают эти люди, является созданием популярного контекста для плохой актерской игры, в которой мы можем видеть слишком типичное распределение власти.
Любой человек может делать свои собственные расчеты и перемещаться внутри или за пределами националистических вод в их искуственной турбулентности, но вы никогда не должны упускать из виду суть дела.
Братство, Микель Аморос.
1. Эстер Кинтана — журналист, потерявшая глаз при нападении моссос в 2012. ↩
2. Andrés Benítez погиб в 2013 после избиения группой моссос. ↩
3. Нынешняя испанская конституция и политический режим установились в 1978 после четырех десятилетий франкистской диктатуры. ↩
4. Seny это древний каталонский здравый смысл или разум. Он подразумевает хорошее понимание ситуации, здравомыслие, информированность, честность и готовность действовать правильно. ↩
5. Ricardo Mella was one of the first of the writers, intellectuals, and anarchist activists of the late 19th and early 20th centuries in Spain. ↩
6. Ada Colau — левый испанский политик, с 13 июня 2015- мэр Барселоны, первая женщина на этом посту.. Она основала Платформу людей, пострадавших от ипотеки (PAH) , которая возникла в Барселоне в 2009, когда людей стали выбрасывать из дома, потому что они не заплатили ипотеку, после коллапса рынка недвижимости перед финансовым кризисом 2008года. ↩
7. Pablo Iglesias Turrion — испанский политик, который был генеральным секретарем Podemos с 2014. Перед этим он преподавал политические науки в университете Complutense в Мадриде. Он ведет онлайновые программы “La Tuerka” и “Fort Apache” и часто выступает в политических шоу на телевидении. ↩
8. Puigdemont — каталонский политик, бывший журналист. Сейчас он президент Женералитета Каталонии.
