Анархист Руслан Сидики: последнее слово в суде

23 мая, судья 2-го Западного окружного военного суда Олег Шишов на выездном заседании в Рязанском гарнизонном военном суде приговорил 37-летнего Руслана Сидики к 29 годам строгого режима.

Первые 9 лет срока Сидики проведет в тюрьме, а затем будет переведен в колонию строгого режима. Итоговый срок получился путем сложения по пяти статьям уголовного кодекса. Сидики также назначили штраф 2 млн рублей.

Суд также удовлетворил гражданские иски потерпевших. Водитель КамАЗа, который наехал на один из оставленных Сидики квадрокоптеров, Александр Богатырев, получит 250 тысяч рублей. Машинист поезда, который сошел с рельсов после подрыва, Дмитрий Уньшаков — 300 тысяч рублей. И помощник машиниста Сергей Тарабукин — 350 тысяч.

РЖД, по решению суда, положена компенсация в размере 3,6 млн рублей. Росагротрансу — 13,2 млн рублей. Компании по производству удобрений, которые были в сошедшем с рельсов поезде — 38,1 млн рублей.

В последнем слове Сидики вновь сказал, что подвергся пыткам после задержания, и объяснил, что его целью было вывести из строя военную инфраструктуру России.

Прокурор Борис Маторин просил приговорить его к 30 годам колонии строгого режима.

Прокуратура обвиняла Сидики в подрыве поезда и атаке на военный аэропорт под Рязанью по заданию украинских спецслужб — этого Сидики не отрицал. Обвинение к тому же настаивало, что он ездил в Турцию и Латвию для обучения террористической деятельности, а также готовил и третью атаку. Этого Сидики уже не признавал — по его словам, ничему новому на встрече с украинцами в Турции и Латвии он не научился и больше взрывов не планировал, так как был в депрессии из-за смерти бабушки.

Адвокат Игорь Поповский в прениях просил прекратить дело по статье об обучении терроризму, переквалифицировать эпизоды атаки на аэродром и подрыва поезда со статьи о теракте на статью о диверсии, а также прекратить дело по эпизоду о подготовке нового подрыва в связи с непричастностью обвиняемого.

Защитник также настаивал, что Сидики должен быть признан военнопленным в соответствии с Женевской конвенцией 1949 года, которая распространяет этот статус на участников организованного сопротивления на территории противника.

Последнее слово Руслана Сидики

Сожалею, что мои действия подвергли опасности [Александра] Богатырева, [Сергея] Тарабукина, [Дмитрия] Уньшакова. Они не являлись целью, и я рад, что это не привело к серьезному вреду здоровью.

Моей целью была военная техника России и логистические цепочки, которые используются для перемещения военной техники и топлива к ней. Таким образом я хотел затруднить ведение боевых действий против Украины.

Разумеется, любой хлопок или новость о подрыве может испугать кого-то. Точно так же, как и пролет ракет над домами и начало боевых действий несут в себе устрашение населения страны, против которой эти действия ведутся.

Я не раз говорил, что у меня не было намерения целенаправленно запугивать кого-либо. Цели я выбирал сам. Стоянка военных самолет была мной атакована с целью уничтожения военных самолетов. Подрыв поезда с целью выведения из строя железнодорожного пути, на котором я обнаружил движение военной техники.

Хотел бы отметить, что я вел наблюдение за движением поезда на пути, который я подорвал, и убедился, что на нем отсутствует движение пассажирских составов. Для дополнительной гарантии я имел визуальный контакт. Если бы мне была безразлична жизнь людей, я бы мог пустить поезд под откос без прямого участия.

К попытке изготовить новое взрывное устройство и подорвать еще один поезд я никакого отношения не имею. Взрыв 11 ноября 2023 года наделал много шума, и я понимал, что меры безопасности усилят. К тому же у меня хватало проблем связанных с личной жизнью.

К населению России я отношусь хорошо, есть разногласия в связи с некоторыми событиями, начиная с [20]14 года, но это для меня не повод кого-то ненавидеть.

Невозможность мирным способом повлиять на действия властей и уголовное преследование людей, несогласных с этим, приводит к тому, что кто-то уедет из страны, а кто-то решится принять какие-либо действия.

В любом случае, независимо от тяжести деяния, применение пыток при допросе недопустимо, если мы живем в правовом государстве. Пытать током и избивать связанного человека — крайне низкий поступок. Здесь ответственность ложится не только на того, кто применял данные методы допроса, но и на того, кто знает, и на того, кто не реагирует и помогает скрыть.

И напоследок я зачитаю фрагмент стишка Нестора Махно:

«Пускай схоронят нас сейчас,

Но наша суть не канет в лету,

Она воспрянет в нужный час

И победит, я верю в это».

источник