“Индивидуум прежде всего. Определения, пока они в клетках, похожи на камни, брошенные в воду: они создают все более широкие круги, но ни один из них не может полностью содержать нашу индивидуальность. Осознавая это, слова не пугают нас. Почему мы анархисты?” – Adesso, № 19, 2004
Анархизм – это индивидуальное отношение к жизни, а не социальная теория, политическая идеология или идентичность. Во всяком случае, так я вижу это, и поэтому это не что иное, как личное видение, описание моего анархизма.
Анархизм – это не туристическое агентство, которое будет предлагать прекрасные места для клиентов, которые просто хотят короткого момента для отдыха. Ничто не может быть улучшено или идеологизировано в этом низком мире. Анархизм не может заполнить пустоту, которую испытывают многие люди из-за этого отчуждающего общества, ему нечего предложить тем, кому нужна власть, чтобы вести их, рассказывать им, что думать, как жить, что делать с их жизнью.
Это общество населено обычными людьми (которые принимают и адаптируются к правилам), которые не нуждаються в лучшем, чем следовать по пути, который был проложен для них. Даже преступники, мошенники всех видов, живут в пределах параметров авторитарного и капиталистического менталитета и, если они нарушают закон и не уважают правила игры, это только потому, что у них не было возможности преуспеть в следовании за ними и/или потому, что они хотят навязать свои (полно печально известных предателей, стремящихся кланов и другого дерьма, которые, хотя и совершают действия, которые могут совершить даже анархисты, скорее станут врагами). Большинство из тех, кто участвует в этой столь призрачной «социальной войне», не намерены принимать анархистские идеи, которые не способствуют воплощению их потребительских и лидерских мечтаний. Они будут смеяться перед теми миссионерами, которые читают свое Евангелие с высоты своих скамеек, говоря на своем сленге, о “сходстве”, “перспективах”, “планировании” (словах, которые меняют смысл на их устах) приписывая им намерения, которых у них никогда не было. Зайдите в казино поздно ночью в торговом районе, и вы увидите лицо этой замечательной «социальной войны».
Говоря это, я не утверждаю, что так называемые «правонарушители» обязательно являются врагами (или идиотами). Нет, я думаю, что, как и везде в обществе, есть люди, с которыми стоит встречаться и с которыми у вас может возникнуть взаимодействие по интересам. Но не больше, чем в другом, и это должно быть оценено для каждого случая, индивидуально, независимо от какой-либо категоризации или существенности.
Мой анархизм основан на индивидуальной ответственности, понимая различные степени участия, которые совершаются в этом обществе.
На мой взгляд, анархист должен уметь, решать, действовать самостоятельно и брать на себя ответственность за свои собственные противоречия (которые неизбежны, живя в этом обществе). Мой анархизм не основан на моральной системе, непреодолимой теории, социальной абстракции, которая выше меня. Мой анархизм нападает на все системы, включая идентичность и идеологию, которые препятствуют моему развитию как личности. Моя Анархия -это ежедневная напряженность, путь, чреватый препятствиями, результат которых неизвестен. Мой анархизм основан на моей жизни, которая отказывается быть частью большего целого, «все», к которому я должна приспосабливаться, отрицая то, что я есть, чтобы существовать, чтобы терпеть. И вот важный момент: мне не нужно быть признанным в «движении» и иметь мое место в группе, чтобы иметь повод для развития и поддержки моих идей. Мне не нужно чье-либо согласие делать то, что я делаю. «Самый сильный человек в мире – тот, кто самый одинокий» (Ибсен)
Если анархизм был представлен, большую часть времени, меньшинством, это не воля анархистов быть меньшинством, но это реальность. Мы все хотели бы видеть, что миллиарды людей решаются жить по разным анархистским принципам, сражаються за них, эксперемнтируют с ними, отвергая всю власть. Но поскольку я не хочу решать или действовать вместо других, я предпочитаю отказаться от идеи их ждать.
“Тот, кто разрушил один из своих барьеров, может таким образом указать другим путь и средства; разрушение препятствий, которые вы встречаете, – задача каждого для себя” (Штирнер)
Несмотря на отчаянные попытки некоторых, анархизм никогда не будет чем-то приемлемым для массы потребителей.
Я не знаю, что это может сработать, никто не знает. Как говорят на английском языке, “будущее не написано”. Быть анархистами означает пробовать и пробовать снова, пытаясь как можно больше совпадать с вашими личными ожиданиями, в постоянной попытке не увязнуть в логике власти, которая, к сожалению, является частью того, что мы всегда знали в этом мире. Такие удобные идеологические клетки не созданы для меня, потому что я сложна, многообразна, «ни одна концепция не выражает меня, ничего, что указано, поскольку моя сущность исчерпывает меня: это просто названия” (Штирнер).
Что касается дихотомии между «добрым анархистом» и «плохим анархистом», хотя это не имеет никакого смысла, она служит интересам власти, тем более что анархистам не нужно оправдываться перед лицом средств массовой информации и судами. Быть терпимыми к нашим врагам, будет наиболее грубым поражением, которое мы можем понести.
Я думаю, что мы должны оставаться едиными, среди анархистов, несмотря на наши разногласия, потому что, мы знаем, наши идеи никогда не будут популярны. Дискредитировать друг друга, между различными течениями анархизма, чтобы нанести удар в спину для войн власти или по другим причинам, безусловно, является деятельностью, которая потребляет наибольшую энергию и которая в конечном итоге отвратительна многим. Разнообразие анархизма, в его теории и в его практике, является тем, что делает его богатым. Некоторые держат библиотеки, в то время как другие занимают леса, или экспериментируют строя дома или высаживая сады, другие пытаются развить идеи в Интернете а другие на бумаге, историографии, философии, переводах или поэзии, другие (или те же люди) атакуют власть, с или без исковых заявлений, все это хорошо, если все знают о пределах этих действий и стараются свести до минимума компромисс с властью.
Существует множество способов и методов чтобы оживлять анархические идеи. И если прямое действие, различные атаки, не следует рассматривать как единственный способ быть анархистами, мы не должны откладывать их (вместе с их авторами), из-за страха репрессий, которые могут случиться, если это произойдет, поскольку мы не намерены фиксировать магическую сферу для жизни, и мы знаем, что иногда справедливость работает беспорядочно, и поэтому никто не может предвидеть заранее обыски и годы тюрьмы.
Анархизм родился в контексте насилия, прямых действий, убийств монархов и исполнительной власти. Все это является частью анархии, что бы ни думали о самых миролюбивых или самых страшных. Нести свои идеи в любой манере, это меньшее, что могут сделать, анархисты. И это происходит из-за того, что вы боитесь быть анархистами, скрывая теоретические брошюры опасаясь репрессий, чтобы сделать видимую критику, когда совершаются атаки там, где вы живете, чтобы скрыть свои идеи в повседневной жизни. Другими словами, прекратите носить маску и прочие типажи опасаясь стать мишенью власти (даже если для некоторых маска – это скорее маска Великого анархиста, которую они затем готовы снять, как только проблемы будут замечены). В чем смысл анархистов, если вы чувствуете стыд, если вы скрываете это? Как смотреть в зеркало, когда вы публично отрицаете, то что вы призывали защищать? Вы бы останавливали анархистов в собственном доме, чтобы не нажить себе проблем (и не только…), как подростки, которые тайно рисуют круги, оставаясь при этом хорошими послушными учениками? Но когда вы распространяете эти идеи, есть люди, которые принимают то, что мы говорим серьезно. Поэтому мы должны взять на себя ответственность, быть непримиримыми с самими собой, прежде чем быть с другими. Наши идеи имеют последствия, и, что бы мы ни делали, каждый человек, участвующий в распространении анархистских идей, должно быть, размышлял над этими последствиями, чтобы быть готовым противостоять им, когда это будет необходимо.
Роза Блат, Март 2018 г.
