«Для некоторых революция может быть непривлекательна, но это единственный верный способ выбить грязь из людей»
Английский романтик лорд Байрон«Мир существует только тогда, когда вы согласны с этим»
Греческий поэт Тасос Ливадитис
На суд читателя предоставляется исповедь совсем нераскаявшегося нигилиста, в которой буйный эллин объясняет почему он теперь за решеткой. Автор — молодой, но уже приговоренный к 22 годам Поликарпос Георгиадис. Свое послание ещё в 2014 году парень написал из тюрьмы острова Корфу, где отбывает срок за похищение крупного бизнесмена Йоргоса Милонаса. Он был арестован в Салониках в конце августа 2008 г., его обвинили в похищении промышленника Гиоргоса Милоноса, которое произошло тем же летом. Выкуп в 10 млн евро за главу Промышленного союза Северной Греции пошел на финансирование побега из тюрьмы другого греческого революционера – Никоса Палаекостаса. В феврале 2010 г. он и его товарищ Вангелис Хрисохоидис были приговорены к 22 годам и 3 месяцам тюрьмы каждый. Спустя три недели Поликарпоса перевели из тюрьмы Коридаллос в Афинах в тюрьму Керкила на острове Корфу, здание XIX века, построенное в форме паноптикума. Она считается самой худшей тюрьмой в Греции. В письме на волю Поликарпос объясняет, почему он верит, что лично для него это ничего не значит. Здесь полный коктейль – цитирование британских поэтов, марксистский бэкграунд, критика повстанцев и воспоминания об эллинской мифологии. Текст можно воспринимать и как попытку оправдать бунтаря, и как попытку понять, что же все-таки в голове у тех, кто буйствуют на улицах Греции уже который год.
Перевод – Д. Окрест
Экзистенциальное восстание, то есть повстанческий опыт «здесь и сейчас» — это, без сомнения, неотъемлемая часть антиавторитарного проекта, который мы не должны недооценивать. Сегодня он вновь соединяет перспективу социальных изменений с текущей практикой. И, что важно, не отдаляя возможность единства теории и практики в призрачное будущее. Мы начинаем наше движение тотчас, а не в некий момент «зрелых и объективных условий», которые уже давно перезрели.
В то же время коварная роль левого мейнстрима вместе с нашей собственной неэффективностью играет важную роль в сегодняшнем противоречии.
С одной стороны, мы видим, что классовая война уже реально в самом разгаре, с другой стороны, налицо тотальная слабость сопротивления. Повстанческой опыт вместе с активистской памятью и пониманием перспектив бесклассового общества связывают прошлое, настоящее и будущее. Сейчас непропорциональная централизация каждого проекта вызывает искажения и дестабилизирует единый пространственно-временной континуум.
Нужно понимать, что нынешний бунтарский опыт не является панацеей. Да, практическая деятельность содержит повстанческий опыт в качестве одного из составных элементов, но в целом же далеко превосходит его. Когда наши действия отрезаны от окружающей нас реальности, то они составляют лишь своеобразные «приюты за свободу» в порабощенном мире. Функция подобных «убежищ» дьявольски напоминает религию, как ее описывал Карл Маркс: «вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира».
В конечном счете весь этот повстанческий спектакль становится банальным опиумом… для анархистов! Чтобы избежать такого вырождения нашего экзистенциального бунта, мы должны обязательно связать его с той самой классовой борьбой. Не следует отделять наш опыт от сложившихся социальных условий. Революция — это сложный эволюционный процесс, который мы не должны уродовать действиями типа «только здесь и сейчас». Она вслед за Розой Люксембург говорит нам: «Я была, я есть, и я могу быть» и не должна останавливаться лишь на изменении конкретного человека, а утолить жажду всего общества. Мы должны восстановить утраченную историчность нашего существования, которое в последнее время изрядно упростилось.
Существует противоречие между краткосрочностью жизни отдельных людей, которые хотят осуществить свои мечты прямо сейчас, и длительным историческим процессом социальных изменений. И это противоречие не может быть решено путем личного опыта, который возводят в абсолютную добродетель. Подобная фетишизация превращает весь подобный опыт в политической труп. Нам нужно свыкнуться с тем фактом, что мы не сможем пережить всю красоту исторических процессов. Нам нужно понимать, что наши действия — это часть исторического движения, а не просто «островок свободы».
Процесс отвоевывания нашей собственной жизни не может быть реализован лишь путем насилия, но только через него и за его пределами. Надо принять, что мятежный опыт не является самоцелью, но только средством для строительства человеческих социальных отношений, основанных на солидарности. Революция не тождественна нашей личности, но лишь способ выйти за пределы оной или, как выразился французский писатель Виктор Гюго: «Это победа человечества над человеком». Мы — потомки эволюционного процесса, приводящего к концу авторитарное общество, но, возможно, никогда сами не станем свидетелями анархии. Впрочем, мы можем уже сейчас строить прообраз бесклассового социума, который стал бы площадкой для устойчивого сопротивления современному варварству.
Надо принять, что насилие не является самоцелью — ведь мы не жестоки по своей природе. Это лишь метод, который приведет к социальной модели, где он более не будет потребен. Это освободительное насилие, которое по сути требует собственного уничтожения. Современная диалектика — ревнители воли попадают в тюрьму, потому что любят свободу, и умирают, потому что возлюбили жизнь.
На этот счет британский философ Терри Иглтон пишет: «Нам важна полнота жизни, однако жизнь с избытком часто подразумевает отказ от хороших вещей, которые определяют этот способ существования. Проблема в том, что для того, чтобы этот конкретный способ существования стал доступен всем, ты должен временно воздерживаться от такого рода удовольствий.
Таким образом, человек находится в том положении, которое Новый Завет описывает следующими словами: «ради Царства Небесного скопцы готовы оскопить свою жизнь». Редко когда повстанцы становятся иконами для общества, ради которого они борются». Это сознательное самоотчуждение сосуществует вместе с прообразом бесклассового общества, что отражает двойную обязанность нового духа: с одной стороны — разрушение, с другой — созидание. Красивее всего экзистенциальный бунт проецируется через творческую деятельность — через поэзию социальных отношений товарищей.
Насилие представляет собой необходимость, однако это лишь инструмент, а не материя, из которого выросло наше несогласие. Это сознательное самоотчуждение для борьбы с отчуждением наших жизней. Да, метафизический пацифист может быть смущен подобной противоречивостью, однако в реальной жизни нет ничего кристально чистого.
Все эти противоречия и создают движение, именно от эротического союза между богом войны Аресом и обольстительницей Афродитой появилась их дочь — Гармония! Мы не нападаем первыми, но подвергаемся нападкам со стороны авторитарного общества с момента нашего рождения, а затем в каждый миг жизни. Наше насилие является всего лишь подростковым ответом. Но это больше, чем рефлексивная контратака — это необходимый шаг, подобный испытанию самого высокого человеческого творчества, которое древние греки называли Поэзией.
Это поэзия социального взаимодействия — по сути, жизнь прямо сейчас и навсегда. Экзистенциальный бунт составляет необходимые условия для изменений, но этого недостаточно, так как прошлое, настоящее и будущее сосуществуют в историческом диалектическом единстве. Прошлое не умирает, как пишет лауреат Нобелевской премии по литературе Ульям Фолкнер, ведь это даже не прошлое.
Мои товарищи вторят ему: «Мы все существуем в нашем будущем». Мы не можем перепрыгнуть через собственные тени и жить по-райски здесь и сейчас, когда все еще злодействует авторитарность. Некогда британский художник Уильям Блейк писал: «…чтобы увидеть мир в песчинке и небо в полевом цветке — требуется вечность». Так что наберемся терпения!
Мы не должны ждать революции, чтобы стартовать. Она уже началась на всем протяжении веков. Да-да, именно здесь, черт возьми! И это завершится только в случае успешного установления общества полного индивидуализма, а не его фальшивой карикатуры. И само собой все произойдет на падающих руинах иерархического общества. Именно тогда общество индивидов, моя хата с краю, сменится обществом реально свободных личностей, которые получит свободу благодаря помощи друг друга.
При обретении нами коммунизма человек перестает отделяться от общества и природы. Только полное развитие личности является необходимым условием для тотального развития всех. Мать-Природа перестанет быть лишь внешним фактором для человечества, а личность выйдет за пределы арифметического подсчета со стороны государства – Он и Она обретут гармонию с окружающими. Однако мы не должны забывать, что Утопия это не просто упражнения на бумаге, но «мастерская по производству будущего».
Революция – это не то, что возникнет в неопределенном будущем. Это то, что уже началась, это происходит, это происходит прямо с нами. И слава всем нам – это будет продолжаться после ныне живущего поколения. Это является потенциальным условием для развития человечества, он скрытно живет и дышит, как еще не появившийся на свет из утробы матери плод. Руками угнетенных этот потенциал ждет нового рождения, новой социализации наших идей. Сегодня мы должны способствовать в преодолении стагнации, которую мексиканский поэт Октавио Пас, герой гражданской войны в Испании, метко назвал «исторической паузой».
Анархический коммунизм – это не аристотелевская «полития», совершенное государство рабовладельческих Афин. В тоже время это и не «Конец истории», каким его описывает американский философ Фрэнсис Фукуяма. В свое время уроженец Чикаго заявил, что победа либеральной демократии во всем мире якобы свидетельствует о конечной точке эволюции. Ха! Цель призываемой мною идеи – заново очеловечить Homo Economicus, который усилиями верхов выродился в гнусного поддонка. Вот почему Маркс определил коммунизм не как конец истории человечества, а лишь ее действительное начало.
Наша победа означает окончание эпохи делегирования, возвращение каждому его собственной ответственности. В конце концом, это старт эмансипации всего общества, состоящие из освобожденных лиц. Недостаточно просто обобществить все средств производства, требуется создание предпосылки для прямой демократии. Еда, которая принадлежит всем, не принадлежит никому.
Впрочем, падение нынешнего статус-кво неравнозначно человеческому счастью. Он всего лишь предпосылка для проникновения на территорию свободы и счастья. Как здесь не вспомнить слова венгерского неомарксиста Георга Лукача: «Кто-то ломает себе голову над сложной научной проблемой, но все время его досаждает зубная боль, которая не дает остаться наедине с вдохновением. Уничтожение капитализма как раз таки означает исцеление от всех зубных болей человечества». История строится на основе потребностей, точка изменения исходит из материальных условий. Революция – это не неизменные Идеи, это классовые интересы пролетариата и плебеев.
Конечно, понятие классового интереса это не про то, как подороже продаться на ярмарке вакансий. Интерес рабочих состоит в сносе классового общества, скажу больше – само-отмене пролетариата! Я утверждаю, что антиавторитаризм – это не какой-то недостижимый исторический идеал. Это действительно наш истинный интерес, который охватывает всех, включая рабов, боссов и их холуев.
Социальная революция не является чем-то крайним, экстремистским, как хотят представить некоторые моралисты. Экстремизм нынешнего положения – в бесконечных войнах за ресурсы, «несчастных» случаях на работе, природных катастрофах и убогой бедности Третьего мира. Экстремизм в том, что каждые три секунды в мире от голода помирает по ребенку, потому что нет доступа к воде и лекарствам от излечимых хворей. Экстремизм в том, что ежегодно 30 миллионов людей умирают от голода, в то время как уровень производства взлетел до небесных высот.
Экстремизм в том, что согласно докладу ЮНИСЕФ у 40 миллионов детей нет дома, у 500 миллионов малюток – канализации, у 400 миллионов – питьевой воды. Экстремизм в том, что на свете 218 миллионов подневольно работающих подростков. Экстремизм в том, что за 20 лет средняя продолжительность жизни африканца снизилась с 62 до 47 лет. Экстремизм в том, что 1% населения США владеет собственностью больше, чем беднейшие 40%. В тоже время полсотни миллионов американцев столуются в благотворительных харчевнях. Экстремизм в том, что есть 358 плутократов, у которых столько же недвижимость, как у 2,3 миллиарда человек!
Это не просто гребанная статистика, это арифметика капиталистического террора. Прямо в эту минуту миллиарды людей не могут позволить себе думать об «экзистенциальном восстании» и «личном повстанческом опыте». Этим людям некогда размышлять – они сражаются ради собственное выживание, банального воспроизводства собственного биологического вида. В тоже время наш привилегированный экзистенциальный бунт уроженцев Запада требует нужного фона, чтобы начаться.
Из рта тех, кто не включает собственное восстание в целостный анти-авторитарный проект, несет трупным ядом. Те же кто, разглагольствуя об индивидуализме, забывает про социальную революцию, хоронят себя заживо в гниющих гробах – оставьте гробы нашим врагам. Если персональный опыт отключен от социального антагонизма, если он теряют классовую основу, то увы превращается в хобби для богемы – это не для нас.
