25.04.22 минский городской суд начал рассматривать дело десяти анархистов, которых власти Беларуси называют участниками «международной преступной организации» — обвинения предъявлены по множеству эпизодов и десяти статьям Уголовного кодекса, всем подсудимым грозят огромные сроки.
Анархисты-фигуранты дела «Революционного действия» на первом же заседании показали пример достойного поведения перед лицом врагов. Александр Францкевич, Никита Дранец и Александр Козлянко последовали примеру Никиты Емельянова и отказались вставать, когда представлялись судье. «Не вижу смысла — и так сидим» — заявил в лицо судьям Александр Францкевич. Акихиро Гаевский-Ханада продолжил огорчать судью Сергея Хрипача. «Суд является заинтересованной стороной и, в первую очередь, потому что суд является частью репрессивного аппарата государства и заинтересован в том, чтобы преследовать активистов, инакомыслящих…» — сказал он. Обеспокоенный судья не дал анархисту договорить.
Суд над фигурантами дела «Революционного действия» продолжится в закрытом режиме. Государство таким образом хочет минимизировать влияние непреклонных узников на общество. Но для революционеров тюрьма это не пауза, не прекращение борьбы, ее продолжение в новых условиях, какими бы тяжелыми эти условия не были.
«Революционное действие» как «подпольная часть движения»
Организация «Революционное действие» появилась в Беларуси еще в 2005 году, тогда как часть российского анархистского движения «Автономное действие», а в 2010 году отделилось и стало самостоятельной организацией. «В те же месяцы организовалась и подпольная часть движения, — писали активисты на своем сайте, — в виде малых, но четко организованных групп близких товарищей, ориентированных на радикальные акции против различных учреждений власти и капитала, в особенности там, где возникали социальные конфликты. Организация меняет критерии и правила приема новых людей. В существующий костяк организации больше не набираются новые люди, РД формируется за счет уже действующих и проверенных групп людей или же индивидуальных участников».
После массовых обысков и арестов по делу 2010 года анархисты почти не были заметны, но с 2013-го «Революционное действие» стало снова регулярно отчитываться о проведенных акциях, не уточняя, впрочем, что к ним причастны именно члены организации. Чаще всего это были граффити и распространение листовок, но не только — анархисты организовывали марши, пикеты, перекрытия дорог и поджоги с помощью коктейлей Молотова.
Подводя итоги 2017 года, организация упоминала, что «анархисты впервые за долгое время использовали молотовы в радикальной акции, когда была атакована налоговая инспекция в Гомеле и был сожжен щит с рекламой судебных приставов в Ивацевичах». В том же году анархисты занимались организацией «Маршей нетунеядцев» , а после окончания протестов запустили проект «Банда Луки».
В 2021 году как поджоги в Гомеле и Ивацевичах, так брестский «Марш нетунеядцев» в Бресте стали эпизодами обвинения в деле «Революционного действия». В организации брестского марша, по версии следствия, принимал участие Акихиро Гаевский-Ханада — его задержали одновременно с Францевичем. В 2017 году Акихиро учился в 10-м классе.
«Если коротко и вежливо, это несправедливо». Гаевский-Ханада
Сейчас Гаевскому-Ханаде 21 год. Он вырос в Минске в семье тренера по карате Святослава Гаевского и сотрудницы посольства Японии в Беларуси Томоко Ханада.
— Саша с Акихиро дружат довольно давно, примерно столько, сколько и я знаю Сашу, а может даже больше, — рассказывает Кира, девушка Александра Францкевича. — Они были близкими людьми. Саша на тот момент вписывался у Акихиро. Я знаю, что Акихиро задержали на стоянке, а Сашу на выходе из подъезда.
Кира предполагает, что Гаевского-Ханаду могли вычислить по отцовской машине, которой он пользовался, потому что по адресу прописки активист не жил. «Может быть, наши службы доходят до такого, что могут закинуть GPS-трекер в машину», — размышляет она.
По словам Киры, после задержания силовики пытались выбить из анархистов признательные показания: «При Саше били Акихиро, чтобы он дал показания, чтобы это прекратилось — такой способ давления».
Акихиро, как и его друг Александр, программист. В школе, по словам отца, он учился хорошо, а до 6 класса параллельно осваивал и японскую программу. В 11 классе получил диплом первой степени на городском конкурсе исследовательских работ — за доклад об анархистском и коммунистическом движении в Японии. По словам Гаевского, после школы его сын хотел сразу начать работать, поэтому поступил на заочное отделение Европейского государственного университета.
Святослав Гаевский не стал отвечать на вопросы о предъявленных сыну обвинениях и предложил передать их через адвоката ему самому. «Медиазона» отправила вопросы Акихиро, но пока что не получила ответа.
— Если коротко и вежливо, это несправедливо, — передал отец мнение Акихиро об уголовном деле, в котором его сына обвиняют по восьми статьям Уголовного кодекса.
«Вошли в состав международной преступной организации». Версия СК
«Они готовы к радикальным действиям, имеют четкую иерархию, роли, организацию. Достаточно было отдать приказ. Связь — только через личные контакты, переписка зашифрована. Боевое слаживание, тренировки проходили в лесах, на пейнтбольных площадках. Выпускались обучающие видеоролики и методички, в том числе по изготовлению взрывчатки, “коктейлей Молотова”, как противодействовать силовикам и прочие», — так в апреле 2021-го, уже после задержания всех фигурантов дела «Революционное действия», описывала участников РД Людмила Гладкая — провластная журналистка, раньше работавшая в газетах «Милиция Беларуси» и «На страже».
Статья вышла под заголовком «Сотрудники ГУБОПиК нейтрализовали сеть связанных между собой анархистских группировок». «Во главе — “Революционное действие”, одна из самых радикально настроенных группировок», — писала Гладкая, добавляя, что организация является «частью мирового анархистского движения».
Официально пресс-служба Следственного комитета сообщала, что «неустановленные лица при непосредственном участии троих обвиняемых, двух мужчин и девушки (31, 29 и 26 лет соответственно), в период с 2005 по 2020 год для осуществления преступной деятельности, создания условий для ее развития и поддержания объединили ряд организованных преступных групп, созданных в Республике Беларусь и других странах, в том числе широко известных радикальных групп анархического движения “Революционное действие”, “Народная самооборона” и “Революцiйна дiя”, которые решением МВД Республики Беларусь признаны экстремистскими формированиями, их деятельность на территории Беларуси запрещена».
«Революцiйна дiя» — родственная беларускому «Революционному действию» организация украинских анархистов. «Народная самооборона» появилась в России после раскола «Автономного действия» в начале десятых, а сейчас фактически прекратила существование из-за репрессий: связанных с организацией активистов судили, например, в Москве, Калининграде, Вологде и Челябинске.
По версии Следственного комитета, «все указанные объединения вошли в состав международной преступной организации в качестве ее структурных подразделений» — никакой конкретики о том, что это за организация и было ли у нее какое-то название, ведомство не приводит.
В деле 14 обвиняемых, следует из релиза ведомства, им предъявлены десять статей Уголовного кодекса. Десятеро из них находятся в СИЗО. Еще четверо скрылись скрылись от следствия. Трое названных следствием «руководителей» — это как раз 31-летний Александр Францкевич, 29-летний Роман Халилов и 27-летняя Мария Рабкова — единственная девушка среди обвиняемых.
«Есть много вопросов — по нападениям и анархистскому общаку». Мария Рабкова
«Она была одновременно и активисткой анархического движения, и — внимание — правозащитником. В одной руке коктейль Молотова, в другой — руководство по трактовке Декларации прав человека», — так Марию Рабкову описывал телеканал ОНТ.
Сотрудники канала утверждают: «Ей предъявлены обвинения, есть много вопросов — и по нападениям на здания налоговой в Гомеле, и по анархистскому общаку, деньги из которого идут на радикальные акции, и по тренировочным лагерям в Украине, Польше, откуда анархисты прибывали в Беларусь».
По версии ОНТ, еще в 2016 году Рабкову и трех молодых людей задержали на границе с Украиной беларуские пограничники, которые почему-то заподозрили четверку в причастности к поджогу Голосеевского суда в Киеве — один из коктейлей Молотова тогда попал в кабинет судьи, рассматривавшего дело сотрудников российского ГРУ.
Письмо поджигателей, сопроводив его критикой, опубликовала на своем сайте «Революцiйна дiя». «По всему миру суды отнимают свободу у хороших людей. Признавать и одобрять подобный порядок дел способна только власть, но не свободомыслящий человек. Поэтому все, что признано власть имущими, мы, соответственно, отрицаем. Мы не станем мириться и сохранять статус-кво. Мы освобождаем себя от системы путем практического отказа от нее и уничтожения механизмов ее реализации», — утверждали авторы письма, добавляя, что с судом над российскими разведчиками их атака никак не связана.
ОНТ утверждает, что информацию о задержанных передали СБУ, но «реакции не последовало». В сюжете гостелеканал использовал фото девушки с замазанным лицом — проверить, действительно ли это Мария Рабкова или другой человек, невозможно. В том же 2016 году Рабкова некоторое время была подозреваемой по уголовному делу о лампочках с краской, которыми забросали фасад Белтелерадиокомпании. Но вскоре все подозрения с нее официально сняли.
К тому времени Марию Рабкову, которую друзья обычно называют Марфой, отчислили с последнего курса БГПУ из-за участия в протестном марше возле здания университета. Через год, в 2017-м, она попыталась восстановиться в могилевском университете, но ее не приняли как отчисленную «за политику». Тогда она поступила в Европейский гуманитарный университет.
«В то время также Марфа не могла и работать: по звонкам из спецслужб ее несколько раз увольняли, а иногда и прямо на собеседовании говорили, что не могут принять ее на работу, потому что им звонили “оттуда”», — отмечает «Вясна», сотрудничать с которой Рабкова начала в 2019 году.
Она координировала волонтерскую службу «Вясны» до тех пор, пока ее не задержали в сентябре 2020-го — через месяц после ареста Францкевича и Гаевского-Ханады. С тех пор правозащитница находится в минском СИЗО-1, ее обвиняют по десяти статьям, наказание по самой тяжкой из них — до 13 лет заключения.
В начале октября задержали и 24-летнего волонтера «Вясны» Андрея Чепюка — согласно пресс-релизу СК, он был активным участником «интернет-ресурсов и телеграм-каналов анархистской направленности, признанных на территории Республики Беларусь экстремистскими». Как утверждала «СБ», в отношении Чепюка и Гаевского-Ханады «возбуждено дело по факту нанесения циничных надписей на стене гаражного кооператива “Автомобилист-6”, сейчас также собраны материалы в отношении обоих о причастности к разжиганию социальной вражды».
После выхода сюжета на ОНТ Рабкова передала через коллег, что ее никогда не задерживали на границе за поджог суда в Украине. По словам правозащитницы, бросить коктейль Молотова в здание налоговой инспекции в Гомеле — ее обвиняют и по этому эпизоду — она тоже не могла, потому что в те дни превентивно отбывала сутки в Минске перед «протестами тунеядцев».
«Мария отмечает, что не придерживается анархических взглядов, к анархическим организациям не имеет отношения, и эта идеология ей не нравится», — отмечала «Вясна».
Провластная журналистка Гладкая утверждала, что Мария Рабкова «агитировала в соцсетях, администрировала анархистские группы и аккаунты, в том числе “Банду Луки”, “Революционное действие”, в интернете общалась в закрытых группах “Джабер”, Signal, Vire и Resip» и «направляла волонтеров, а по сути боевиков, на блокировку избирательных участков».
На деле же в «Вясне» Рабкова занималась мониторингом судов, мирных собраний и фиксацией фактов пыток в местах лишения свободы. Перед президентскими выборами 2020 года обучала независимых наблюдателей, а незадолго до задержания стала заниматься передачами для задержанных: следила за тем, чтобы они вовремя получали набор продуктов и лекарства.
— Правозащитная деятельность занимала все ее основное время, — рассказывает родственник Рабковой. — В перерывах она отдыхала тем, что спасала животных — она была волонтером в приюте для бездомных животных последних лет семь-восемь до задержания. Как только приехала в Минск, она сразу же этим занялась: кошечки, собачки — помогала их устраивать, искала новых хозяев для них, участвовала в различных мероприятиях благотворительных, связанных с зоозащитой. Еще она училась. Ну и чтение: стабильно каждую неделю она новую книгу читала. Этой своей привычке она в изоляторе не изменяет, она в каждом письме пишет о новой книге и впечатлениях от нее. Это тоже ее большая страсть.
«Объединили в одну группу, чтобы дать побольше сроки». Анархисты из Бреста
Шестеро из десяти задержанных фигурантов дела — Павел Шпетный, Никита Дранец, Алексей Головко, Андрей Марач, Александр Козлянко, Даниил Чуль — жители Бреста и Брестской области. Их задержали в начале марта 2021 года. Обвинения против брестчан связаны с «маршем нетунеядцев» в 2017 году, перекрытием трассы М1 во время протестов в 2018-м и граффити перед Первым мая в 2020-м.
— Ребят этих задержали, потому что они в 2018 году выходили против строительства аккумуляторного завода. Их задерживали за это дело, а потом объединили в одну группу, чтобы дать побольше сроки, побольше навешать каких-нибудь статей, — предполагает Татьяна Францкевич.
Ее сыну предъявлены обвинения по всем брестским эпизодам дела — видимо, как лидеру организации по версии СК. По статье о руководстве «преступной организацией» обвиняют и одного из брестчан — 20-летнего Алексея Головко. Его мать Елена Головко рассказывает, что Алексей летом 2020 года закончил политехнический колледж, поступил в университет, «решил вопросы с армией и вот только устроился на работу на завод».
— Проработал, наверное, месяц или два, — говорит она. — Зарплату уже я с карточки снимала. Понятно, что ни университета, ни работы на данный момент нет.
Мать не знает, причисляет ли сын себя к анархистам — таких разговоров между ними не было — но предполагает, что у него были знакомые активисты. Участвовал ли Алексей в акциях, которые легли в основу обвинения, мать «не уверена».
— Опять же, я не читала никаких документов, потому что все адвокаты под подпиской о неразглашении, — добавляет Елена Головко. — То, что я знаю: когда приходила к следователю документы забирать Лешины, он мне рассказывал, какой Лешка страшный преступник, как он с 16 лет руководил брестским филиалом организованной преступной группировки.
Сам Алексей во время свидания в СИЗО рассказывал матери, что раз его считают руководителем, он «виноват в порче имущества, которое изрисовал кто-то другой». «То есть кто-то нарисовал, признался, а Леша типа руководил», — замечает она.
— Смешно мне, конечно. Он реально же самый младший из всех задержанных. И в 2017 году ему было 16 лет. Я просто себе представляю, как 16-летний подросток руководит взрослыми мужчинами, в том числе 30-летними. Забавно немножко выглядит, — недоумевает Елена.
Признавать вину и давать показания Алексей, по ее словам, отказался на первом же допросе. С тех пор никаких следственных действий не происходило, «он просто сидел 10 месяцев».
— Он переживает, что все легло на меня. [Он писал]: «Зачем это все нужно? К чему стремиться, если я понимаю, что я здесь сижу и больше у меня нет возможности выйти отсюда?» — рассказывает Инесса Лавренюк, сестра еще одного брестчанина, 24-летнего Павла Шпетного. До ареста он учился в БрГТУ на факультете экономики и интересовался программированием.
Сестра вспоминает, что добилась свидания с Павлом в СИЗО, когда от него стали приходить «депрессивные письма».
— Когда он уходил, шевелюра у него была такая значительная, у него очень густой волос. Когда я увидела его, он был полысевший, — рассказывает Лавренюк. — Я его начала успокаивать, поддерживать. Я ему объясняла, что кто-то достойный может пройти свои испытания в жизни, а кто-то может просто плыть по течению. [Я сказала]: «Я тебя прошу их достойно пройти, с высоко поднятой головой». Он меня слышал, я видела это в глазах.
После встречи Павел взбодрился, стал заниматься английским, читать на нем книги, на втором свидании даже шутил, да и волосы немного отросли.
Но об уголовном деле и предъявленных обвинениях — судя по всему, Шпетный проходит эпизодам о марше в 2017-м и дымовой шашке, брошенной в здание ГУБОПиКа в 2016 году — старается не говорить ни в письмах, ни на свиданиях.
— Он показывает, что боится лишнее слово сказать, чтобы оно не было против него потом, — объясняет сестра. — Я боюсь что-то лишнее говорить и при нем, и в письмах, чтобы не навредить ему. Он и так находится в ужасном положении, если я что-то накосячу, то я себе этого не прощу.
«Для построения анархистского общества необходима социальная революция». Роман Халилов
Обвинение по статьям о создании «преступной организации» и «экстремистского сообществе» предъявлено по крайней мере шести людям, но как лидеров и руководителей Следственный комитет выделил троих. Двое из них — Александр Францкевич и Мария Рабкова — уже много месяцев находятся в СИЗО. Третий на свободе — это 29-летний Роман Халилов. Из Беларуси он уехал еще в 2019 году и сейчас живет в Варшаве.
— Моя позиция такая: я свою вину ни в чем не признаю и обвинение отрицаю, — говорит Халилов, добавляя, что в «Революционном действии» не состоит, но может назвать себя «сочувствующим» и в целом разделяет его идеологию.
Именно его «СБ» называет «неформальным лидером в движении», «создателем программ и систем шифрования» и администратором телеграм-каналов «Революционное действие», «Банда Луки (опознание)» и «Беседы беларуской революции». Халилов фигурирует во всех известных эпизодах уголовного дела — видимо, именно как лидер и вдохновитель «преступной организации».
— Организация сама решает, кого набирать, принимать, — говорит Халилов о «Революционном действии», которое сам он преступным, конечно, не считает. — То есть это какая-то внутренняя процедура, как она происходит — непонятно, но, судя по всему, набирают людей, уже являющихся активистами.
По его словам, участники РД отвергают возможность реформирования государства и «концепт заключается в том, что для построения анархистского общества необходима социальная революция, какой-то процесс, не растянутый на сотни лет, который приведет к уничтожению государственных институтов».
— Их заменят органы самоуправления, базирующиеся на электронной демократии и обобществлении собственности на средства производства, — объясняет активист. — Соответственно, задача [«Революционного действия»] более практическая: создание движения, которое сможет принимать участие в разного рода политических и не только, наверное, катаклизмах, если можно так сказать, когда есть возможность свою позицию доносить максимально широко.
Роман Халилов считает, что на фоне протестов 2020 года организация стала более популярной, так как люди «интересовались какими-то более радикальными идеями, интересовались политикой, искали какие-то способы, пытались находить какие-то ответы».
Последние пару лет Халилов живет в Варшаве — он уехал из Беларуси из-за задержаний и угрозы уголовного дела. Сначала жил в Киеве, потом перебрался в Польшу.
В начале декабря 2021-го в телеграм-канале «АнархистыБеларуси+» — Халилов уверен, что его ведут силовики — появилось видео с обыска у его матери, Гаяне Ахтиян (обыск прошел за несколько дней до этого): 56-летняя женщина в очках стоит на коленях, пока ее допрашивают вооруженные люди. Титры: «Родители в ответе за своих детей».
Мать революционера сначала арестовали на 10 суток, а потом обвинили в грубом нарушении порядка и отправили в СИЗО.
