В конце 1980-х зародилось онлайн-движение, приведшее к информационному переполоху последних лет. Истоки этого движения были многообразны, но в итоге все сплотились вокруг шифропанков — группы криптографических активистов.
Основанное бывшим ученым из Intel Тимом Мэем (Tim May), оно создало идеальные условия для работы над технологиями шифрования. Шифропанками становились технологические и политические активисты, не желавшие делиться с государством подробностями свой частной жизни. Некоторые из них, как Мэй, были готовы довольствоваться конфиденциальностью для себя. Другие, такие как Джон Янг (John Young) из Cryptome и Джулиан Ассанж (Julian Assange), пытались убедить других шифропанков в том, что и широкие массы нуждаются в свободе.
В своей книге This Machine Kills Secrets репортер Forbes Энди Гринберг (Andy Greenberg) подробно рассказывает об этом андерграундном движении: о его важных участниках, их технических навыках, политической философии и источниках вдохновения. Об Ассанже, Anonymous и WikiLeaks написано уже много книг, но работа Гринберга является одним из наиболее полных трудов по этой теме — не в последнюю очередь потому, что он испытывает неподдельный интерес к шифропанкам и их деятельности. Я поговорил с Гринбергом о его книге и главных действующих лицах криптоанархистской игры — шифропанках и разоблачителях.
Motherboard. Можете ли вы рассказать, как правительство дифференцирует разоблачительство Даниэля Эллсберга и Брэдли Мэннинга?
Энди Гринберг. Не думаю, что администрация Обамы думала об Эллсберге или сравнивала Мэннинга или других разоблачителей с Эллсбергом, который первым подвергся преследованию по Акту о шпионаже. Все признали, что Эллсберг герой. Администрация Обамы не может очернить его, потому что она признала, что обнародование документов Пентагона было правильным поступком. Поэтому они вынуждены провести какое-то различие между разоблачителями, которых они преследуют, и Эллсбергом.
Идея в том, что Мэннинг обнародовал много информации без разбора, в то время как Эллсберг тщательно выбирал, что обнародовать, и знал каждое слово в документах. Он был одним из аналитиков, которые написали документы Пентагона. Мэннинг никак не мог прочитать хотя бы один процент того, что раскрыл, — настолько велик материал. Но я не думаю, что это как-то изменяет тот факт, что Мэннинг считал себя разоблачителем. На предварительном слушании дела он сказал, что руководствовался исключительно этическими соображениями и верил, что, как и Эллсберг, обнародует информацию о военных преступлениях.
Если я правильно помню, Обама сказал «Мы нация закона… и вы не можете принимать собственные решения о том, как работают законы». Конечно, это правильно, но интересно отметить, что все мы простили Эллсбергу нарушение закона. Все мы считаем, что он поступил правильно. Также интересно то, что, по мнению Обамы, Мэннинга нельзя сравнивать с Эллсбергом, хотя на самом деле информация Эллсберга была совершенно секретной, а Мэннинга — просто секретной. Если судить по уровню секретности документов, Эллсберг совершил более серьезное преступление.
Как определить, являются ли те или иные действия в киберпространстве актами гражданского неповиновения, демонстрирующими несправедливость закона?
Я не хочу полностью защищать Мэннинга, потому что он многих подверг опасности. Но даже если он поступил не лучшим образом, это не означает, что любая нелегальная утечка должна преследоваться, потому что, как вы сказали, это может быть гражданским неповиновением. А гражданское неповиновение необходимо для защиты от расширения полномочий правительства и борьбы с коррупцией. Я считаю, что поступок Мэннинга в итоге принес больше пользы, чем вреда.
Именно такой видел функцию утечек Джулиан Ассанж. Он рассматривал их как предохранитель от заговоров коррупционеров. Я думаю, что Мэннинг придерживался такой же позиции, но объем обнародованной им информации действительно очень велик. Разоблачитель может считать, что делает правильное дело, но все же принести больше вреда, чем пользы.
Что вы в связи с этим можете сказать об Anonymous?
Думаю, что более принципиальные фракции в Anonymous делают хорошие вещи, но вигиланты занимаются довольно опасным видом активизма, который часто имеет непредвиденные последствия. Кроме того, им недостает морального авторитета, чтобы привлечь много сторонников. Мне кажется, что в результате взломов Anonymous средний американец скорее стал бояться хакеров, а не поддерживать политические мотивы Anonymous. С другой стороны, на инсайдерские утечки распространяется моральный авторитет роли разоблачителя. Думаю, именно поэтому гораздо больше протестующих выступают за свободу Брэдли Мэннингу, а не Джереми Хэммонду, например.
В начальных главах своей книги вы представляете Тима Мэя и рассказываете о влиянии Айн Рэнд на его подростковый ум. Это интересно, потому что Рэнд ограничивается экономикой, тогда как Мэй преследовал цель либерализации с помощью технологий, пусть даже только для себя.
Ну, он все же хочет освободить людей от экономического гнета. Ему не нравится платить налоги, это уж точно.
Получается, что в стремлениях Мэя был и экономический компонент?
Думаю, что да. Но от прочтения Айн Рэнд у меня осталось впечатление, что она хотела освободить людей от любых видов государственного гнета, и экономическая мотивация была лишь частью, так что Тим Мэй во многом разделял ее взгляды. Он не является большим поклонником Айн Рэнд, но я думаю, что ее книги могли пробудить у него интерес к либертарианству. Он хотел лишить государство возможностей собирать налоги, цензурировать информацию, контролировать торговлю контрабандой, в том числе наркотиками и оружием… Экономика часть этого, но лишь небольшая. Думаю, он хотел ослабить правительство в любом возможном смысле.
Если я правильно помню, он интересовался созданием защищенной онлайн-системы для анонимной конфиденциальной торговли.
Тим Мэй — по-настоящему сложный человек, но мне кажется, что он, в основном, рассказывает о том, что неизбежно. Это такой пророк криптоанархии. Он Карл Маркс, а шифропанки, которые читали его, — это ленины, претворяющие его идеи в жизнь.
Другой интересной фигурой в криптоанархистском мире является Дэвид Чом, который предупреждал в своих работах о грядущем государстве массового наблюдения. Если это было ясно ему, то, наверное, и в правительстве были люди, которые тоже это предвидели. Вы согласны?
Возможно, в АНБ думали над этим десятилетиями. Можно смело предположить, что умные люди работают над развитием Интернета, а затем группа не менее умных людей на службе у государства думает, как обратить их находки к своей выгоде. Вероятно, Дэвид Чом рассматривал наблюдение как естественное развитие событий — мол, это произойдет, если мы не предпримем защитные меры. Но, вероятно, и в разведывательном сообществе думали о том, как использовать новые технологии. Уверен, что для ФБР и подобных агентств электронная почта в то время казалась чем-то вроде почтовых открыток без конвертов, но у меня нет источников в АНБ, я всегда говорю с людьми по другую сторону баррикад.
Когда речь заходит о шифропанках или криптоанархистах, складывается впечатление, что люди, обладающие такими знаниями и навыками, в каком-то смысле являются технологической элитой. Некоторые из них буквально бравируют этим — например, отдельные участники Anonymous. Известны ли вам криптоанархистские усилия по демократической передаче этой власти людям, у которых нет соответствующих талантов?
Это действительно интересный контраст. Совершенно точно, что Тим Мэй был элитистом. Он делал заявления вроде «плохо быть бедным, глупым и необразованным» и всегда потешался над людьми, которые хотели использовать шифрование, чтобы изменить мир к лучшему или решить глобальные проблемы. Он просто смеялся над людьми, которые приходили на конференции с агитационными брошюрами. Он придерживался позиции «Мы не обязаны отстаивать эти идеи, чтобы помочь другим людям — давайте сохраним эти знания для себя и используем в собственных целях». Когда он говорит «мы», он обращается как раз к элитной группе шифропанков. С другой стороны, Джулиан Ассанж явно пытается изменить мир к лучшему, и однажды он упрекнул Мэя в том, что того не заботят 95 процентов людей в мире. Ассанж хочет быть освободителем и борцом за справедливость, но Мэй всегда посмеивался над этим.
Я задал предыдущий вопрос потому, что прочитал обзор книги Ассанжа Cypherpunks. Один из критиков обвиняет Ассанжа в криптоэлитизме — якобы тот утверждал, что извлекать выгоду из криптоталантов заслуживают только те люди, которые на самом деле владеют соответствующими навыками.
Это шифропанковская позиция из 90-х. Мэя не заботил никто, кроме элит. «Я хочу защитить свое, — так мыслил он, — чтобы государство не совало нос в мои дела. Что будет с остальным миром, меня не касается». Именно такие взгляды дали начало шифропанкам. Но я думаю, что Джулиан Ассанж и Джереми Циммерман изменили движение. Шифропанки стали больше внимания уделять защите угнетенных и борьбе с наблюдением по всему миру. Первоначальные эгоистичные взгляды стали более «прогрессивными».
BlackNet Тима Мэя вдохновила создателей Tor. Хотя я не понимаю некоторые аспекты работы Tor, меня всегда интриговало то, что он был разработан ВМС. Не хочу показаться параноиком, но насколько безопасен Tor, раз уж его разработало правительство?
Это не вызывает у меня сомнений в безопасности Tor. Да, идею Tor выдвинул Пол Сайверсон во время работы в Naval Research Lab, но вскоре проект превратился в некоммерческую группу, которая переписала код с нуля. Кроме того, Tor многократно проверен умнейшими криптографами, которые нашли и устранили в нем много уязвимостей. Думаю, если бы в Tor был какой-то бэкдор, это уже давно стало бы известно.
В то же время я признаю, что анонимность подобного рода — невероятно сложная проблема. Это не простой надежный криптопротокол вроде PGP. Думаю, что достаточно безопасный анонимный веб-серфинг возможен, но это не та защита, которую может обеспечить PGP. Например, сопоставление входящих и исходящих данных позволяет получить достаточно большую карту сети Tor, по которой можно идентифицировать пользователей. Добавление узлов в сеть делает Tor более безопасным.
Выходит, что Мэй и другие шифропанки вполне довольны сервисом вроде Tor?
Когда я писал книгу, Биткойн только начинал становиться известным, Gawker опубликовали большую статью о Silk Road, а несколько конгрессменов выступили с заявлением, что Silk Road по-настоящему опасен. Примерно в то же время Тим Мэй написал мне в письме «Удивительные времена: цифровые наличные, черные рынки и ремейлеры. Хет-трик». Все это он предсказал в 1992 году.
Это напоминает мне о романе «Лавина» Нила Стивенсона, в котором федеральное правительство представлено совсем жалким, а реальная власть принадлежит корпорациям или национальным государствам. Возможно ли такое развитие событий?
Это и предсказывал Тим Мэй. Несколько месяцев назад я говорил с Коди Уилсоном, создателем пистолета, который можно распечатать на 3D-принтере. Он радикал и либертарианец, но называет себя криптоанархистом. Он не использует криптографию, разве что иногда, но считает себя криптоанархистом, потому что придерживается идеи, что технологии позволяют нам заполучить общественное пространство, где правительство не будет иметь власти. Он считает, что, если кто угодно может распечатать пистолет в гараже, то правительство и законы остаются не у дел. Не знаю, предвидел ли это Тим Мэй.
Я не знаю насколько далеки мы от анархического общества в духе «Лавины». Кто-то сказал, что будущее уже здесь, просто оно распределено неравномерно. Это мы и наблюдаем: там и сям в Интернете формируются очаги криптоанархии. Silk Road и даже WikiLeaks смогли обойти государственный контроль так, как никто раньше не делал. Это практичные проекты, но я не знаю, ведут ли они к глобальной криптоанархии.
Видят ли анархисты перспективы в криптоанархизме?
Похоже, многие анархоактивисты поумнели и стали шифровать свои коммуникации. Коди Уилсон хорошо разбирается в криптотехнологиях, но он не является чистым криптоанархистом. И все же, как шифропанки, он прекрасно понимает, что за ним, скорее всего, постоянно следят. Он в курсе, что правительству не нравится то, что он делает, и оно следит за каждым его шагом. Как-то он мне сказал, что исходит из того, что все его коммуникации прослушиваются. Не знаю, думают ли так же анархисты-луддиты, но анархисты понимают, что мы живем в эпоху электронного наблюдения.
В своей книге вы пишете о проекте GlobalLeaks. Что вам в нем нравится?
GlobalLeaks — это не просто сайт. Это ПО, с помощью которого каждый может создавать свои узлы утечки информации. Если WikiLeaks — это Napster, то GlobalLeaks — это BitTorrent.
Известны ли вам другие интересные утечки и платформы для разоблачителей?
Прежде всего, это Offshore Leaks. Не знаю как журналистам удалось получить эти документы, но по своему объему обнародованная информация об оффшорном финансировании в 160 раз превзошла Cablegate. Время мегаутечек продолжается.
Группа, которой я уделил наибольшее внимание в книге, Balkan Leaks, опубликовала файл, показавший, что премьер-министр Болгарии является информантом мафии. В итоге он был вынужден уйти в отставку. Отрадно сознавать, что эта утечка повлияла на политику страны. Многим людям кажется, что эти утечки ни на что не влияют, но, как видите, это не так.
Я знаю об этом лишь потому, что общаюсь с действующими лицами. Думаете, в Америке кто-нибудь интересуется болгарской политикой? Их интересуют только внутренние дела. Люди знали о революции в Тунисе, отчасти инициированной WikiLeaks, но на остальное внимания у них не хватает. То, что группа, вдохновленная WikiLeaks, помогла изменить ситуацию в Болгарии, по-настоящему важно, но мало кого в Америке это заботит.
Как утечки Эдварда Сноудена связаны с This Machine Kills Secrets?
Думаю, утечки Сноудена по-настоящему ярко иллюстрируют несколько моментов из книги, о том, насколько легко стало раскрывать секреты. Сноуден был одним из сотен тысяч контрактников с доступом к совершенно секретной информации, которую он скопировал и обнародовал почти без проблем. Гленн Гринволд из The Guardian сказал, что Сноуден обнародовал более тысячи файлов, что было просто невозможно поколение назад. Однако во многих отношениях случай Сноудена отличается от тех, которые я рассматриваю в книге. Похоже, что он просто шифровал свои коммуникации, но не анонимизировал их. По не совсем ясным причинам он не хотел остаться анонимным. Это отличает его от Брэдли Мэннинга и других источников WikiLeaks.
