Необычайная история Харри Ярва
Вторая мировая война закончилась в 1945 году. Или? Или что это вообще за война, была ли это одна война с участием двух противоборствующих сторон или речь идет о несколько разных масштабных конфликтов. Кремлевская ставка верховного главнокомандующего, маршал Жуков с одной стороны и анархисты-бойцы варшавского восстания – это одна сторона, или это совершенно различные по своему характеру, по своим целям силы, у которых волею случая противник оказался общим? Или если граждане Советского союза сражались за свою родину, то почему те, у кого власть над этой родиной оказалась, гноили этих несчастных людей в лагерях, уничтожали массово как в довоенное время, так и во время, и после войны. И почему эти люди не подняли восстания после ее окончания, ведь миллионы получили на фронте боевые навыки, и оружия предостаточно было? Не восстали, а вернулись к рабскому труду под руководство чиновников, отправились в лагеря? А если война тогда, в 1945 году, закончилось, то почему с экранов телевизоров уже больше десяти лет повторяют, что, мол, «можем повторить»? Отправной точкой этой истерии можно считать 2005 год, создание прокремлевского движения Наши, а после восстания на киевском Майдане, оккупации Крыма и начала войны на востоке Украины политизация событий 1940-годов перешли на новый, еще более масштабный уровень. Почему на девятомай брусчатку Красной площади сначала утюжит военная техника сталинских времен, а вслед за ней идут современные автомобили с ракетным вооружением? Почему крупнейшие СМИ страны вполне серьезно говорят о войне с «бандеровцами», если Степан Бандера был убит сотрудником советской госбезопасности в 1959 году? Почему на противников путинского режима клеится ярлык «фашистов», в том числе на антифашистов, настоящих, а не ряженых? Например, на крымского анархиста Александра Кольченко. Или вот на днях, без лишнего шума, российская Госдума озвучила новые данные о потерях Советского Союза в 1941 – 1945: почти 42 миллиона человек. Соответствующие ведомства всех государств скрывают информацию, которая может подорвать имидж властей, в том числе военные потери. Но в данном случае информация утаивалась почти 80 лет. Значит, государственная пропаганда продолжает войну, физически закончившуюся 72 года назад. Более того, легитимизирует нынешнюю захватническую и антисоциальную политику той войной. Так же, как это делали советские власти, давившие танками рабочие восстания в Восточной Германии, Венгрии и Польше.
Российская историческая мифология иерархична. Страну якобы отстояли маршалы и генералы, получавшие наставления от мудрого генералиссимуса. Десятки миллионов погибших – лишь пыль, микроскопические частицы составленных наверху планов. На акцию с элементами путинской народности, «Бессмертный полк», сумасшедшая от Госдумы Поклонская заявилась с портретом последнего царя – какие еще нужны доказательства. Связанные со Второй мировой войной аспекты исторической культуры нигде не играют такой роли, как в России. Но это не значит, что их вовсе нет. Особо интересны в данном случае страны, воевавшие против антигерманской коалиции. С одной стороны, утвердившийся в Европе культурный консенсус требуют однозначного признания гитлеровского государства стороной зла. С другой стороны, украинские, литовские, финские, венгерские, да и некоторые российские историки и общественные деятели неустанно повторяют, что сталинский Советский Союз также являлся тоталитарной империей, принесшей десяткам миллионов людей смерть, разрушения, неисчислимые страдания. В Финляндии участие в боевых действиях против Красной Армии в 1941 – 1944 годах называется «Войной- продолжением» (продолжение Зимней войны, в которой агрессивная роль СССР была очевидна). Позиция, согласно которой Вторая мировая война разворачивались одновременно во времени с Войной-продолжением, но при этом параллельно ей, довольно удобна с «антиимпериалистической» точки зрения. В то же время она несколько ретуширует объективную историческую действительность, в которой гитлеровские и финские войска осуществляли совместные операции.
Шведский историк Маргарета Меллберг пишет в статье История Войны- продолжения, что в финской коллективной исторической памяти особое место занял «простой солдат». Ее объяснение этого феномена следующее. Финские лидеры, правившие страной в военное время, Рюти, Линкомиес, Таннер, были осуждены после ее окончания за военные преступления, хотя наказание и не отличалось суровостью. Но осужденные за сотрудничество с Гитлером на несколько лет лишения свободы не годятся ни в герои, ни в мученики. Личность Маннергейма, подписавшего мир с СССР, также считается спорной. Поэтому в исторической культуре центральная роль отведена солдатам и боевым офицерам. Советское наступление летом 1944 года угрожало независимости страны, и лишь усилиями простых бойцов Финляндия была спасена от полной оккупации. Не генералы и политики, а армия, ее низшие чины, выдержали натиск превосходящих сил Красной Армии на Карельском перешейке и предотвратили создания нового Великого княжества Финляндского под красным знаменем. Такой хотят видеть большинство финнов Войну-продолжение, по мнению Меллберг.
Харри Ярв
Финской и шведской исторической культуре на роль героя требовался простой солдат, и он нашелся. Он сам рассказал о своей фронтовой жизни, о ее тяжелых буднях, о смерти, крови и героизме. Он подтвердил то, что ожидалось услышать: да, страна устояла благодаря простым солдатам, да, высшие командование было скорее бесполезным, все ключевые решения принимались на местах. И даже больше этого: да, мой военный опыт сделал меня анархистом, убедил в вредности беспрекословного подчинения начальникам, как в погонах, так и без них. Этим рассказчиком стал лейтенант 61 финско-шведского пехотного полка, герой Войны-продолжения, философ, писатель и библиотекарь Харри Ярв. Его биография наверное относится к числу самых ярких в Скандинавии прошлого столетия. Родился он 27 марта 1921 года в крестьянской шведско-говорящей семье неподалеку от города Вааса на западе Финляндии. Молодой Ярв хотел стать мирным моряком, но не успел он взойти на палубу корабля, направлявшегося в Польшу, как гражданское судоходство на Балтике прекратилось – началась Вторая мировая война. Три месяца спустя Советский Союз напал на Финляндию, и он, вместе с тысячами других крепких крестьянских парней, записался в армию добровольцем. «Нападение агрессивной империи оставляет только один выбор, защищаться или подчиниться» – так прокомментирует он впоследствии свое решение. В июне 1941 года, после начала Войны-продолжения он вновь добровольно берется з оружие. В одной из своих книг он напишет, что всегда относился с огромным уважением к советским солдатам, и мечтал однажды оказаться с ними в одном окопе, плечом к плечу с ними сражаться против Сталина и Молотова. Но мечта эта никогда не сбылась, а сам Харри Ярв к концу осени 1941 года в составе 61 шведско-финского пехотного полка оказался на северных подступах к Ленинграду. Многократно отличившегося на поле боя солдата направили в тыл, на офицерские курсы. Летом 1942 года теперь уже лейтенант Ярв вернулся в расположение своей части, занимавшей позиции на реке Свирь.
Фронт к этому времени стабилизировался, бои носили локальный характер. Командование поручило 20-летнему офицеру сформировать и возглавить своего рода многофункциональную группу спецназа. В задачу группы входили разведка в тылу противника, нападения на штабы, доставка «языков». С офицерских курсов Харри Ярв вернулся не с пустыми руками, а с фотоаппаратом и чемоданом, полным книг. Фотографии, сделанные будущим философом, лягут воснову книги Постоянное патрулирование, опубликованной в 2000 году. На изображениях отражены как боевые операции, так и часы затишья. Свой боевой опыт Харри Ярв описывает и в другой своей работе, Ничья в двух войнах. В 1941-1943 годах молодой лейтенант и бойцы его группы выполнили около 200 боевых заданий, многие из них за линией фронта. Ярв закончил войну с тремя Орденами Креста Свободы и двумя Медалями Свободы, это один из самых лучших результатов за всю историю Финляндии. Но не наградами гордился он. В своих воспоминаниях и интервью Харри Ярв часто повторял, что лишь один боец его группы погиб на задании: 17 июля 1943 года 19-летний Бертел Седерман своей грудью прикрыл лейтенанта во время ближнего боя с советским отрядом. Применение на практике анархических принципов, описанных Петром Кропоткиным, позволили сохранить солдатские жизни в той мясорубке. По крайней мере так считает шведско-финский писатель. В свою спецгруппу Харри Ярв брал только добровольцев, работа строилась на практической взаимопомощи, коллективизме, отсутсвии формальной дисциплины. Задания обсуждались всем отрядом, вес мнения не определялся выслугой лет или размером погон. Приказы из штабов, которые казались бойцам неразумными, просто не выполнялись.
В начале сентября 1943 года, возвращаясь с очередной вылазки за линию фронта, Харри Ярв наступил на мину. Взрывом раздробило правую ступню. «Я лежал там, и думал о книгах, которые никогда не прочту, и девушках, которых никогда не увижу» – расскажет позже он. 22-летний лейтенант ошибался, книги он не только будет читать, но и сам напишет не один десяток исследований в области философии и русской литературы. Солдаты вынесли на руках лейтенанта к своим позициям под огнем советских войск. Харри Ярв оказался в госпитале в шведской Уппсале, но летом 1944 он вновь возвращается в охваченную войной Финляндию. Инвалидность не позволяет ему вернуться в свою часть, но его боевые навыки все равно оказываются востребованными. Он участвует в подготовке Финляндии к партизанской войне на случай оккупации Советским Союзом, создает тайники с оружием. Пехотный же полк 61 находится тогда в гуще исторических событий. Это шведско-финское подразделение принимало участие в сражении при Тиехаара 22 – 25 июня 1944 года. Красная Армия рвалась к Хельсинки, не считаясь с потерями. Но севернее Выборга советское наступление было остановлено в ходе трех дней непрерывных ожесточенных боев. Сталину пришлось удовлетвориться подписанием мира с Маннергеймом. Теперь вместо партизанского сопротивления Харри Ярв выручал своих товарищей по оружию. По условиям мирного договора с СССР Финляндия должна была судить «военных преступников», в числе которых числились и несколько офицеров 61 полка. По своим каналам Ярв переправил бывших сослуживцев в нейтральную Швецию.
В Финляндии, бросающей в тюрьмы тех, кто с оружием в руках спас ее от оккупации, делать было нечего. Осенью 1945 года Харрия Ярв начинает изучать философию в Уппсальском университете в Швеции. К диплому философа впоследствии добавится профессия филолога. В 1950 году публикуется первая работа Ярва, Николай Лесков и российское общество. Литература и культура бывших противников всегда занимали героя двух войн.
По словам Харри Ярва, боевой опыт сделал его анархистом. «Я убедился, что формальная дисциплина не нужна в мирное время, а на войне же она смертельно опасна» – скажет он в интервью изданию Dagens Nyheter. Его подразделение, отказавшиеся от привычного на войне иерархического порядка, показала высочайшую эффективность: «в нашей группе все знали, что делать, мы помогали друг друг». Бесприкословное подчинения штабных приказам привело бы к негативным результатам, утверждает Ярв. В 1950-х годах он участвовал в шведском анархическом движении, состоял в анархо-синдикалистской Центральной организации рабочих Швеции (SAC), реглярно писал статьи для ее газеты Рабочий. По словам Харри Ярва, он умел хорошо делать три вещи: драться в ближнем бою, фотографировать, грамотно расставлять знаки препинания. Ни одну их этих способностей он не держал в себе, а направлял на служение людям, в том виде, который ему казался наиболее подходящим и общественно полезным. О таком отношении к жизни писал Петр Кропоткин, которого Харри Ярв считал своим вдохновителем.
Провалы в правде и провалы в мироустройстве
В 2004 году вышел финско-шведский фильм Впереди линии фронта, посвященный Харри Ярву и другим офицерам 61 пехотного полка. Он начинается с интервью бывшего лейтенанта (Харри Ярв прожил долгую жизнь и скончался 21 декабря 2009 года), режиссер использует фронтовые фотографии из книги Постоянное патрулирование. Антиимпериализмом и некоторая антииерархичность, ключевая ролью простого солдата оказались общественно востребованными. Противостояние не с народом, а с империей, простые бойцы, отстоявшие с оружием в руках независимость Финляндии – такими значительная часть финского и шведского общества хочет видеть события 1940-х годов. Но ведь история 61 пехотного полка и группы Харри Ярва является лишь очень маленьким фрагментом чудовищной действительности. Историк Маргарета Меллберг, не замеченная в симпатиях к Советскому Союзу, приводит в своей статье следующие данные. За время войны 19 тысяч советских военнопленных умерли в финских концлагерях. Убийства, пытки и жестокое обращение со стороны охранников были в порядке вещей. Евреи часто отделялись от остальных пленных и перемещались в управляемые гитлеровской администрацией концлагеря на севере страны. Русскоязычное население занятых финской армией районов перемещалось в специальные лагерные пункты для гражданского населения. Более 4000 мирных жителей стали жертвами этих депортаций. «Правда о войне», рассказанная Харри Ярвом, никак не отражает другую правду, например ту, с которой столкнулись эти 19 тысяч советских военнопленных. «Ой, де тої правди певної шукати» – поется в украинской народной песне.
Но Харри Ярв нигде не говорит « можем повторить». В его книгах речь идет об уважении к советским солдатам, о желании однажды строить новое, лучшее общество вместе с ними. Ярв, Сознательно или бессознательно, упускает многие трагические аспекты войны в своих работах. В то же время его действительность и есть трагедия, он не оставляет мысль о несправедливом устройстве мира, о том, что так, как оно есть, быть на самом деле не должно. И то, что он бросает гранаты в советские окопы, само по себе является ошибкой в конструкции мироздания: ведь с этими людьми он должен на самом деле сражаться плечом к плечу против Сталина и Молотова.
В российской же исторической культуры нет ни правды, ни трагедии. Есть тошнотворная грязь, скотский восторг для низов и укрепление реальной политической власти для кремлевского руководства
