Этот человек — пришелец из другой эпохи, когда слова «революционер» и «подпольщик» были синонимами. Живи он в России в конце 70-х годов XIX века, мы бы помнили его как героя «Народной воли». У него наверняка хватило бы энергии и упорства, чтобы рыть подкоп под Малой Садовой и идти с бомбой на царя. Если бы он родился в год убийства «царя-освободителя», мы бы читали про него в «Воспоминаниях террориста» Бориса Савинкова. Именно такие, как он, пополняли ряды Боевой организации Партии социалистов-революционеров. А, может быть, он присоединился бы к максималистам или анархистам. Дотяни он до Октябрьской революции и Гражданской войны, он бы создавал строй вольных Советов вместе с Нестором Махно. Словом, он — человек из того же текста, что и те герои былых времён, которые и себя не щадили, но и других не жаловали.
Но он родился очень поздно. Слишком поздно. Когда людей буйного склада отправляли в два типа заведений. А когда он вырос, словом «революционер» величали тех, кто разрабатывал проекты общественного переустройства, один утопичнее другого, или в лучшем случае распространял самиздатовские газеты и журналы с радикальными заголовками. Сто с лишним лет назад о сторонниках «прямого действия» говорили — «люди дела». Он — человек дела. В этом его сила как личности. И в этом его трагедия. Речь о нижегородском анархисте Илье Романове. Почти всю свою сознательную жизнь проводит он за решёткой и колючей проволокой. И всё потому, что для него неприемлемо, когда слова расходятся с делами. Он не рассуждал о революции, когда был на свободе, он «делал» её — как эсеры, максималисты и анархисты прошлого. И сейчас, сидя в неволе, он продолжает бороться.
«Лихие 90-е»
В годы Перестройки Илья, как многие «продвинутые» тогдашние молодые люди, став «неформалом», пропагандировал анархизм и «новые левые» идеи, которыми он заинтересовался ещё в школьные годы — его из школы даже едва не исключили за… маоизм. Город Горький (как тогда назывался Нижний Новгород) был один из индустриальных центров СССР. В городе работали (и пока продолжают работать) предприятия машиностроительной, металлообрабатывающей, автомобильной, судостроительной отраслей. На кого мог возлагать надежды как на мотор перемен молодой анархист? Конечно же, на рабочих. Илья присоединяется в Конфедерации анархо-синдикалистов (КАС). Синдикализм — французское слово, от которого веет духом бескомпромиссной рабочей борьбы. Лидеры КАС очень много говорили и немало писали о развитии независимого рабочего движения. Но делали для этого очень мало. А потом и вовсе пошли в услужение старой профсоюзной бюрократии, чтобы затем пробиться на самый верх правящей касты.
Романов покидает КАС, какое-то время пытается сдвинуть на революционный путь тогдашнее неформальное объединение либералов — «Демократический союз». Но вскоре эта задача теряет актуальность — Советский Союз развалился. И революционеры получили главного врага в лице перекрасившейся партийной номенклатуры, которая, дав на какое-то время народу политические свободы, отняла у него средства к существованию. Илья становится активным противником ельцинского режима. Участвует в обороне Верховного совета, выносит из-под обстрела раненых и попадает в лапы ОМОНа. В тот раз он попадает в плен ненадолго. В середине 90-х он — пожалуй, самый энергичный российский анархист. Читает лекции, основывает анархистские клубы, издаёт анархистские журнала и газеты, вместе со студенческим профсоюзом «Студзащита» борется против реформы образования, а точнее — его коммерциализации.
Реформа предполагала коммерциализацию образования, в том числе — использования читальных и спортзалов, компьютерных классов, библиотек; перевод вузов на самофинансирование; резкое сокращение их числа и штата преподавателей; отмену стипендий и всех социальных выплат студентам. А тогда студенты были не то что нынешние. Массовые студенческие выступления прокатились по многим городам России. В итоге Ельцин отправил в отставку авторов реформы Александра Тихонова и Александра Асмолова, а правительство в срочном порядке выплатило студентам 450 миллионов рублей.
Конечно, власти обратили пристальное внимание на одного из организаторов студенческого бунта, да еще и участника шахтёрской акции у Белого дома. На Илью заводят дело за хранение наркотиков. В Бутырской тюрьме, а затем в Нижегородской психбольнице Романов провёл около 2,5 лет, а затем жил под надзором в Нижнем Новгороде. В 2002 году он, чтобы не попасть в руки российских спецслужб, обвинивших его в перевозке и хранении взрывчатых веществ, сбежал в Украину, где закипало народное возмущение против олигархического режима Леонида Кучмы.
«Одесское дело»
Увы, с тех уже почти былинных времён на свободе Илья Романов провёл чуть менее трёх лет. 7 декабря 2002 года его арестовали в Украине вместе с ещё десятью леворадикальными активистами. Из России было ещё трое: Игорь Данилов, Александр Смирнов и Анатолий Плево. Евгений Семёнов был жителем Приднестровья, а все остальные — Александр Яковенко, Богдан Зинченко, Александр Герасимов, Сергей Бердюгин, Олег Алексеев и его 17-летняя невеста Нина Польская — и гражданами Украины, членами коммунистической организации «Всеукраинский союз рабочих» и одесского комсомола. Александр Яковенко был первым секретарём горкома комсомола Одессы и членом Коммунистической партии Украины (КПУ).
Организация ставила перед собой далеко идущие планы. Она хотела путём партизанской войны образовать «революционный очаг» — Причерноморскую Советскую Социалистическую республику (включая Крым), а потом распространить «пламя гражданской войны» на всю Украину.
«Летом 2001 года в Одессе гражданин Украины Яковенко умышленно создал организованную группу с целью распространения на территории Украины материалов с призывами к совершению действий в целях насильственного изменения, свержения конституционного строя и к захвату государственной власти в Украине, а также материалов с призывами к совершению умышленных действий с целью изменения границ территории и государственной границы Украины путём отсоединения ряда областей Украины и создания так называемой Причерноморской советской социалистической республики», — говорится в приговоре Приморского районного суда Одессы.
Известно, что участники этой «организованной группы» распространяли свои идеи с помощью листовок, распространяя их в том числе — в военных частях. Пытались помочь деньгами бастующим рабочим одесского трамвайного депо. Каким образом? Следствие приписывает активистам грабежи магазинов, в частности — ювелирных. Якобы на вырученные средства закупались оружие, боеприпасы, средства связи. Илья Романов, когда его задержали, подтвердил эти обвинения. Взял он на себя и подрыв штаб-квартиры Службы безопасности Украины в Киеве, совершённый 21 октября. Но затем Илья неоднократно заявлял, что эти показания из него выбили, он дал их под пытками. И при этом если он кого и оговорил, то только себя. Никаких показаний на других участников процесса не дал. 16 февраля 2004 года на заседании суда Романов вскрыл себе вены на руках и шее в знак протеста против применения к подсудимым психотропных веществ: он прокричал, что ему сделали укол сильнодействующего психотропного, что вызвало галлюцинации, и что всех арестованных хотят убить. Позже он объяснил, что это была акция протеста, а не попытка суицида. Эта акция произвела сильнейшее впечатление.
На методы ведения следствия указывают следующие факты. Игорю Данилову тюремщики сломали семь рёбер, повредив легочную плевру, из-за чего у него развился гемоторакс — наполнение левой плевральной полости кровью, и он едва не умер за решёткой. Олег Алексеев, дабы прекратить издевательства, пытался покончить с собой, воткнув себе авторучку в глаз. Сергей Бердюгин, умер от рака яичка, который развился у него из-за последствий ударов по его половым органам. Рак дал метастазы в другие органы. Сергею стало плохо в зале суда, и он умер буквально на глазах у матери. Верхом цинизма решение суда об удовлетворении ходатайства Бердюгина об освобождении её подзащитного под подписку о невыезде, которое он вынес… сразу после смерти 19-летнего арестованного.
Конечно же, не все участники «одесского дела» выдержали испытание пытками. Один из активистов сломался и оговорил товарищей, за что его отпустили домой в Подмосковье.
«Хотелось бы напомнить суду, что сила — в правде. Правда рано или поздно победит. Тогда станет ясно, кто на самом деле виновен, а кто — нет. И окажется, что приговоры ваши неправосудны. Никто не вспомнит с благодарностью об этом суде, и все отыграется неправедному суду!» — заявил в своем последнем слове Илья Романов. Суд оценил его правду в 10 лет лишения свободы.
В последние годы было много спекуляций по поводу «одесского дела». Некоторые считают, что «комсомольцы-террористы» первыми попытались реализовать проект, который два года назад получил название «Новороссия». Наблюдатели обращают внимание на то, что один из участников дела, Александр Герасимов, освободившись за год по победы второго Майдана, едва не сгорел в одесском Доме профсоюзов 2 мая 2014 года.
Конечно, активистов той леворадикальной боевой организации, к которой принадлежал Илья Романов, вдохновляла идея «возрождения СССР». А сам Илья нередко делал как бы «антибандеровские», а, по сути, антиукраинские заявления. Однако, вновь сидя в тюрьме, он сумел трезво оценить второй Майдан. Как восстание против олигархии.
«Интересно во все эти дни также наблюдать за событиями в Украине, — написал он. — Тут вот что наводит на размышления. Я в своё время был очевидцем (и участником) акции 2002-го года за отстранение от власти Кучмы. Поскольку Кучма, как банальный ворюга, был неугоден и левым, и правым, те протестовали против него совместно. При этом приблизительно 2/3 участников акции были под красными знамёнами, остальные — украинские националисты. Сравнительно с нынешними событиями акция проходила совершенно спокойно, а “Беркут” в конечном итоге без сопротивления избил и смёл её участников. Что изменилось за прошедшее время? Накал радикализма — совершенно несопоставимый, однако вся масса идёт за ультраправыми. Левых вообще нигде не видно и не слышно. Они, как всегда, “кукурузу охраняют” (видимо, намёк на лагерь защитников памятника Ленину в Киеве — прим. ред.). Очевидно, что недовольная часть населения (“протестный электорат”), в поисках путей улучшения своей жизни, уже совершенно перестала надеяться на какие-то социальные реформы, преобразования, но все надежды улучшения жизни связывают только с вхождением в объединённую Европу. Ультраправые демонстрируют высокую пассионарность, перед которой уже спасовало правящее ворьё. В складывающейся ситуации Янукович оказывается как бы… защитником памятника Ленину, если не сказать — его наследником (был же, как-никак, членом КПСС — как и остальные все, впрочем, президенты “незалежной Украины”)».
А идею «русского мира» Романов отмёл начисто. Много читая в тюрьме, он солидаризовался с оценкой «русскости» луганским философом-правоведом Александром Литвиновым: «”Русскость” проявляется прежде всего как способ бытия народа, живущего в сказочно богатой стране постоянно еле сводя концы с концами. “Русскость” — в произволе неконтролируемой власти, которая рассматривается как средство наживы, причём самое эффективное. “Русскость” — это миллионы служебных автомобилей с персональными водителями разных начальников и начальничков. “Русскость” — тотальная коррупция и зависимость судьбы молодого человека не от его способностей, а от толщины кошелька или должности его родителей. А ещё это страх и безропотность. И — когда нарушая (правила, законы и т. д.), ты выигрываешь». В то время как «европейскость», это – «и президент, который ходит пешком на работу, как в Австрии, или премьер-министр, который ездит на работу на велосипеде, как в Дании (потому что почти все так ездят на работу)… это один служебный автомобиль с персональным водителем, как в Швеции (у короля — для приёма иностранных гостей…)».
«Всё это — правда, которую вряд ли стоит оправдывать историческими особенностями развития России как гигантского сверхцентрализованного государства, удерживаемого от распада одной бюрократической властью, которая вынуждена (?) была являться “слегка бесконтрольной”», — соглашается Илья с луганским философом, делая дальше вывод, показывает, на чьей бы стороне он оказался, если бы ему довелось оказаться в Украине во время Майдана и сразу после него: «Конечно, от всех этих особенностей русского менталитета необходимо избавляться. Украине, как “типично русской” (пока) в этом отношении стране вряд ли возможно будет это сделать, находясь в союзе с Россией, над которой Путин “простёр совиные крыла”. То есть, нечего делать Украине в путинско-назарбаевских ТС, ЕЭП и ЕврАзЭС. Вступая туда, можно ведь не только “русскость” усвоить, но и “казахскость”. Я что-то не припомню, чтобы где-то ещё в XXI веке стреляли по забастовщикам из огнестрельного оружия, как это сделал назарбаевский режим в Жанаозене, убив более 100 человек. Да вдобавок ещё и суд устроил над 43-мя участниками забастовки. Надо Украине усваивать подобные “ценности”, которые в ЕврАзЭсе станут типичными?»
Червонец за петарду
Десять лет спустя, полностью отбыв свой срок, Илья вернулся в совсем уже другую Россию, ведь РФ времён развитого путинизма — совсем не чета России начала 2000-х, в которой ещё всё-таки оставался пьянящий дух свободы «лихих 90-х». Нелегко ему было освоиться в, казалось бы, родной стране, ведь для жизни одного, отдельно взятого, человека даже небольшие сроки в два-три года не проходят бесследно, что уж там говорить о десяти годах, проведённых за колючей проволокой… За годы заключения теряются социальные связи, навыки, необходимые для вольной жизни, а биография, с которой без малейшего труда может ознакомиться любая служба безопасности, просто воспользовавшись поисковиком Google, мешает найти мало-мальски оплачиваемую работу. Долгожданная свобода оборачивается для вчерашнего узника массой социально-бытовых проблем.
Впрочем, на воле Илье не довелось задержаться на длительное время. Новый арест не заставил себя долго ждать: «Романов обвиняется по ч. 3 ст. 30 ч. 2 ст. 205.2 Уголовного кодекса Российской Федерации — покушение на публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, совершённые с использованием средств массовой информации».
Якобы 8 декабря 2012 года, находясь на территории Украины в Макеевке в жилище некоего Белозерского (более точных обстоятельств следствию установить не удалось), Илья Романов дал интервью человеку, которого воспринимал как журналиста радиостанции, зарегистрированной в Донецке. В соответствии с выводами экспертизы, в высказываниях Романова содержались призывы сражаться с буржуазным капиталистическим государством, ориентированным на получение прибыли и бороться за права угнетённых как в Украине, так и в России. Таким образом, в этих призывах можно было усмотреть мотивы политической вражды. Якобы своими высказываниями Илья Романов призывал воевать, взрывать, стрелять, убивать, называя эти действия разновидностью классовой борьбы и признавая их правомерными, то есть оправдывал терроризм. Однако интервью не попало на радио, а было распространено только в интернете. Обвинение сделало вывод, что преступление не было доведено до конца по независящим от обвиняемого обстоятельствам.
То самое интервью:
Далее Романову инкриминировалось то, что якобы он, узнав о решении Нижегородской администрации в сфере градостроительства и благоустройства города, в том числе, вырубке деревьев в парках Нижнего Новгорода, с целью воздействия на Администрацию принял решение о совершении теракта. По версии следствия, для этого он изготовил два взрывных устройства, различающихся по мощности, и одно из них принёс в сквер неподалеку от Областного военкомата, а перед этим создал на компьютере файл с текстом «Шанцев, Сорокин, Кондрашов! Если не прекратите рубить парки, взорву всех к … матери!». (Валерий Шанцев — губернатор Нижегородской области, Олег Сорокин был мэром города, а Олег Кондрашов — главой городской Администрации). Далее следствие утверждает, что в сквере анархист произвёл «инициирование взрывного устройства». Произошёл незамедлительный взрыв, в результате которого Романову повредило левую руку — впоследствии её пришлось ампутировать. По мнению прокурора Езерского, этот взрыв и был приготовлением к террористической деятельности», — читаем мы в судебном репортаже Екатерины Максимовой.
В принципе совершенно неважно, что именно было инкриминировано Илье, чтобы упрятать его за решётку. Был бы человек, а статья найдётся. Интересно другое. «Изначально хотели нацистов каких-то пустить по такому вот делу, такая у меня есть информация, но потом органы решили, что я больше подойду. Вели наружное наблюдение задолго до ареста, до моего эксперимента с пиротехникой, когда я из-за неожиданного взрыва потерял кисть руки. Ввели в круг общения нашу нижегородскую “леворадикалку” и провокаторшу Светлану Волкову. Чем больше я анализирую, что происходило вокруг меня в 2013 году, тем больше убеждаюсь в этом — провокация, достойная прямо-таки царской охранки времён Николая II», — рассказал сам Илья в одном из своих интервью:
Действительно, по имеющейся у нас информации, спецслужбы готовили в Нижнем Новгороде большой и громкий процесс, с помощью которого планировалось разом дезорганизовать тогда ещё достаточно сильную и изрядно набившую оскомину местным властям нижегородскую оппозицию. Поначалу через свою агентуру они пытались организовать покушение на тогдашнего мэра города руками националистов. Не получилось. Предложили через свою агентессу организовать подрыв мэрской машины или дома нацболам, причём представив дело так, что теракт якобы проспонсировали внесистемные либералы. Снова не получилось: всё-таки люди, которым поступило это «заманчивое» предложение были не из тех, кто может повестись на подобное.
Другое дело — небезызвестный левак Дмитрий Капелюш, которого засланный казачок в два счёта подбил на поджог церкви, о чём тут же сообщил сотрудникам Центра противодействия экстремизму (ЦПЭ). Однако желаемый результат опять же достигнут не был: поджигатель из Капелюша оказался никчёмный, церковь толком не пострадала, а резонанс вокруг дела был разве что в узких кругах. А звёздочки на погоны ведь ой как нужны! Опять же, местное нижегородское тщеславие — круто ведь будет переплюнуть коллег из Москвы, раскручивающих маховик «болотного дела».
Большие процессы, громкие уголовные дела нужны репрессивной системе, как воздух! Но не вышло у нижегородских рыцарей плаща и кинжала довести до конца задуманное. Как бы ни старалась засланная провокаторша, как бы ни усердствовала наружка — ни тебе подготовки теракта, ни покушения. Громкого дела всё нет, и тут раз и происходит случайность: в руках у Ильи взрывается та самая несчастная петарда. Скорая, полиция, понятые. Репрессивная машина начинает перемалывать попавшего в её жернова человека, и Илья вновь отправляется сначала в нижегородский СИЗО, а затем — в режимный мордовский лагерь. Снова на десять лет, которые впоследствии суд апелляционной инстанции снизит до девяти.
В ИК-22 Республики Мордовия Илье приходится несладко. Лагерь режимный, никаких послаблений, имеющихся в некоторых других колониях, там и в помине нет. Более того, на Илье, как на «политическом» и «террористе», заострено внимание тамошней администрации. Сотрудники ФСИН уже угрожали Илье переводом в штрафной изолятор и ЕПКТ.
И помните: не хлебом единым жив политзек. Илья будет рад Вашим письмам.
Адрес тюрьмы на январь 2018 года:
430003, РФ, Республика Мордовия, г. Саранск, ул. Рабочая 147, СИЗО-1; Романову Илье Эдуардовичу, 03.07.1967 г.р.
