Дело “Сети” в Петербурге. День шестой.

— Вы услышали перечень изъятых вещей, вы можете пояснить цель хранения? — обращается она к подсудимому. Бояршинов отвечает:

— Вещей там много. Там много батареек с пометками, например — это аккумуляторы от фотоаппарата, они используются по три штуки, их надо вместе использовать. Поэтому я помечал. Много батареек законченных, которые я хотел сдать в раздельный сбор, потому что их нельзя просто так выбрасывать.

Про телефоны он говорит, что это старые сломанные аппараты.

Кривонос просит объяснить назначение проводов и разнообразных деталей электроприборов, которые хранил Бояршинов.

— У меня есть такое накопительство, стараюсь использовать всякое…

Вопрос о разгрузочном поясе, также найденном при обыске.

— Разгрузочный пояс использовался на играх, на тренировках. Или там упоминается пояс промышленного альпинизма, я не понял? — отзывается обвиняемый.

Внезапно в заседании объявляется перерыв.

В зале включают видеоконференцсвязь с Пензой, на экране появляется судья Пензенского гарнизонного военного суда Денис Таркунов. Стороны готовятся допросить свидетелей Зорина, Богатову, Шульгина и Семакова.

Свидетель говорит, что он знает Филинкова, виделся с ним один раз и затем еще один — уже в ходе следствия, отношения нейтральные.

Филинков отвечает, что не может рассмотреть свидетеля даже в очках, поэтому затрудняется установить его личность. На очной ставке он Зорина не узнал, не знает его, никаких отношений с ним не имеет и не может сказать, сколько раз с ним встречался.

Зорин продолжает: говорит, что Бояршинова также видел один раз;
Бояршинов признает, что для оговора у свидетеля нет оснований.

— Как мне пояснил [Илья] Шакурский, мой товарищ на тот момент, что будет проводиться съезд, встреча ребят из разных городов, анархистов из разных городов.

— Сообщество «Сеть» вам закомо? — спрашивает прокурор Качурина

— Да.

— Когда узнали про сообщество?

— Зимой 2017 года, перед тем, как поехать на этот съезд. И на нем тоже.

— Кто участвовал в на данном съезде кроме Филинкова и вас?

— Там также был Илья Шакурский и другие ребята из пензенской группы. Если вдруг я кого-то забуду… Времени довольно много прошло, я назову, кого помню. Ребята представлялись прозвищами, мне называть имена или прозвища установленные? Если называть имена — Дмитрий Пчелинцев, Иванкин, не помню имени…

Судья уточняет:

— Вы называете настоящие имена и псевдонимы?

— Из пензенской группы это были Иван, Антон, Паша, Борис, я, Илья Шакурский. Из других групп — Филинков и, по-моему, Юрий зовут… Еще было несколько ребят, их имен я не помню.

— Какова цель съезда была?

— На съезде обсуждались различные вопросы, всем ребятам из нашей группы надо было ответить на вопросник, нам был предоставлен документ. На съезде обсуждали поставленные вопросы.

— Изменение общественного строя, я правильно понимаю?
— Да, изменение общественного строя.
— Насильственная смена политического режима озвучивалась?
— Были вопросы касаемо насилия, применения оружия, противостояния правоохранительным органам.
— Кто опросник предоставлял?
— До съезда нам его показал Илья Шакурский, ему кто представил, я не знаю, не могу сказать.
— Какова роль Филинкова на съезде? Какие идеи он выдвигал?
— Занимал более активную позицию на съезде, высказывался, что именно говорил, не помню, примерно, что нужно продолжать подготовку отряда.
— А подготовку в чем?
— В документе есть все описание, что надо делать, как готовиться, ходить на тренировки, как развиваться.
— В чем насильственные действия должны были заключаться?
— Начнутся народные волнения, и нужно будет поддерживать данные волнения, нужно будет применять оружие и так далее.
— Протокол велся какой-то?
— Да, на данном съезде один молодой человек, не помню его имени, записывал на ноутбук высказывания других, я не помню, кто это делал.
— Где конкретно съезд проходил?
— Адрес точный я не помню, мы приехали с Ильей вдвоем, нас встретила девушка, довела до квартиры, адрес не назывался, с городом незнаком, съемная квартира, как я понял.
— Вам известно, кто в квартире проживал?
— Нет, квартира была съемная.
— Роль Бояршинова?
— Он вел себя более молчаливо, его подчеркнуть я не могу.
— Что предшествовало съезду? Вы участвовали в тренировках?
— Да, я участвовал в тренировках с лета 2016 года с ребятами из Пензы. В близлежащих лесах города Пензы.
— Кто принимал участие? Филинков, Бояршинов?
— Нет, с ними совместных [тренировок] никогда не было.
— А в Петербурге проводились тренировки?
— Могу допустить, но я не видел и не знаю.

В «Сети» Зорин, по его словам, стал участвовать с 2016 года, кто вдохновитель сообщества — не знает, взаимодействовал только с активистами из Пензы. Документ, упоминаемый в материалах дела как «Свод “Сети”», свидетель не помнит, но что какой-то уставной документ существовал — подтверждает.

Филинков — связист, отвечает Зорин, а роль Бояршинова он не помнит. Связист каждой ячейки должен был поддерживать связь с одним человеком из другой, объяснять соратникам правила конспирации в интернете.

— Какие мессенджеры использовались?
— У нас использовался «Джаббер», у остальных — не знаю, наверное, тоже.
— [Участники сообщества] не назывались своими именами, с чем это было связано?
— В целях конспирации нужно было придумать клички, сказать позывные.
— Каким псевдонимом пользовался Филинков?
— Как я узнал на съезде, Филинков пользовался псевдонимом Гена.
— Что отрабатывалось на тренировках?
— Их было несколько, где-то отрабатывались тактические действия, перемещение отряда в лесу, взаимодействие членов между собой, условные знаки, разведывательная деятельность, разведка местности, о медицине ребята рассказывали, как оказывать помощь при ранениях. И по связи тоже были лекции — рассказывали, как пользоваться рациями и так далее.
— Это было предусмотрено задачами самого сообщества «Сеть»?
— В документах было описано, что у каждой ячейки есть распределение и каждый должен подготавливаться и подготавливать своих товарищей.
— Филинков и Бояршинов предлагали конкретные акции по свержению самого вот этого… строя?
— Я не помню, чтобы кто-то предалгал что-то конкретное.
— Вы сказали, что Филинков занимал активную позицию?
— Он поддерживал дискуссию, разговривал.
— В отношении правоохранительных органов, государственных?..
— Было, что противостоять им придется — они встанут на защиту власти, народ нужно будет поддерживать.

Прокурор спрашивает об использовании оружия на тренировках, Зорин говорит, что использовались макеты, но у активистов из Пензы были карабины «Сайга». Какое оружие было в Петербурге, и было ли оно вообще, Зорин не знает.

— Кто был инициатором съезда?
— Не знаю, кто был.

Гособвинитель спрашивает, какую литературу читали члены сообщества, свидетель упоминает какую-то книгу по анархизму, которая была у Шакурского.

— Уточните, ваше общение с Филинковым заключалось только в единовременной встрече на съезде или раньше тоже общались?
— Только на съезде.
— В Пензе приходилось общаться?
— Нет.
— Заочно вели переписку?
— Нет, не вел.
— С помощью переписки он оказывал вам какую-то методичечскую помощь?

Судья вмешивается:

— Он же пояснил, что переписок не вел.
— Нет, я же сказал, и после съезда тоже не вел, — соглашается Зорин.

Активистов из других городов свидетель видел только на съезде, говорит он. Черкасов продолжает задавать вопросы:

— Вы активно выделили Филинкова, а какую ячейку он представлял?
— Я не выделил, просто про него вопросы задавались. Насколько я знаю, ячейку «Марсово поле».
— Когда ознакомились со «Сводом», какого его содержание?
— Я видел его однократно, предполагал, что он был незаконченным документом. Более подробно я ознакомился с документом «Съезд», который в качестве опросника использовался.

С документами, называемыми «Свод “Сети”» и «Съезд», свидетель ознакомился одновременно — за несколько дней до самого съезда в феврале 2017. Зорин отмечает, что прочитал их поверхносто, помнит только, что там излагался порядок действий после наступления революционной ситуации. После съезда ему документы не давали.

В протоколе съезда фиксировались ответы каждой группы на вопросы из опросника, рассказывает он. На съезде Зорин пробыл около двух дней, уехал до его завершения, а после перестал участвовать в деятельности сообщества, «уклонялся от тренировок» и не интересовался жизнью бывших товарищей.

Адвокат Черкасов спрашивает о народных волнениях, на которые якобы возлагали надежды участники сообщества — кто должен был стать их инициатором?

— Недовльные массы могут выйти не в назначенное время, а примерно [когда] будут президентские выборы, люди будут недовольны выбранной властью, примерно такое было. Нужно будет поддержать эти волнения, не дать правоохранительным органам успокоить людей и завершить все это, то есть поддерживать, продолжать.
— Участники сообщества «Сеть» должны будут подключиться?
— Да, примерно так и говорилось.

— В документе («Своде» — МЗ) сказано, что в ячейке должны быть специальности. А как они разрабатывались, как член ячейки понимал, какой у него круг полномочий?
— Об этом мне говорили на тренировках ребята из Пензы. Я не знаю, кто устаналивал это, но мы мы должны были брать информацию в интернете, обучать друг друга, — отвечает свидетель.
— А вы какую специальность выбрали?

Судья снимает этот вопрос. Тогда Черкасов спрашивает, были ли в «Сети» письменные инструкции с расписанными обязанностями каждого члена.

— Какой либо документ с подписью не давался, но был документ, я с ним знакомился, чем примерно должен заниматься член, — говорит Зорин.

Вопросы задает Виктор Филинков. Подсудимый просит Зорина припопнить, как он выглядел на съезде. Короткие волосы, домашняя одежда, отвечает тот.

— Почему вы помните только тех, кто является фигурантами уголовного дела?

Судья снимает и этот вопрос.

Чтобы его подзащитный мог задавать вопросы свидетелю, Черкасову приходится держать микрофон у клетки.

Филинков спрашивает про ячейку «Восход», Зорин подтверждает, что состояли в ней он сам и Шакурский.

— Почему уехали [из Петербурга] до окончания съезда, кто вас представлял вместо вас?

Судья опять снимает вопрос.

— Что-то планировали к выборам?

Судья просит конкретизировать.

— Может быть, террористический акт?

Судья уточняет вопрос: планировались ли какие-то акции к выборам?

— Час и день не говорился, к конкретному дню не планировалось, был просто примерный сценарий…
— Даты не было, но планировалось.

— Да, вы правильно поняли, — говорит судья Филинкову.
— «Джаббер» — это мессенджер? — продолжает тот.

Вопрос снимается.

— Наркотики после съезда приобрели или до?

Вопрос снова снят судьей. Филинков, пытаясь объяснить, почему это важный вопрос, спорит с ним.

Адвокат Кривонос спросила, общался ли Зоринн еще с Бояршиновым. Ответ: нет, больше не общался. Теперь вопросы задает судья:

— Это организация, которая состояла из ячеек анархических, которые находились в разных городах, — отвечает Зорин.

— Цель какая была?

— Как сказано в документах, подготовка в революционной деятельности, когда и где не говорилось, но была подготовка, что в какой-то момент могут начаться народные волнения и надо будет изменить строй.

— Методом выборов?

— Нет, [методом] революционной деятельности.

— Когда вы познакомились с Филинковым и Бояршиновым?

— В феврале 2017 года на съезде.

Зорин рассказывает, что съезд проходил в квартире в Петербурге, точного адреса он не знает. На встрече были Филинков и Бояршинов.
По его словам, собравшиеся обсуждали «деятельность ячеек в дореволюционный период» и «примерное время, когда наступит переворот».

— И что предполагалось? Какие действия ячеек должны были быть? — уточняет судья.

— Ячейки должны были готовиться, овладевать тактическими навыками, разведывательной помощи , подобных Майдану, но если бы успешно совершился переворот, об устройстве государства путем разделения его на коммуны;

— Я пока из ваших показаний не понял, какие задачи стояли перед ячейками. Начинаются беспорядки, что должны были делать ячейки? — напирает судья.

— Поддерживать народное восстание.

— В целях?

— В целях изменения государственного строя.

— Хм, — говорит судья.

Зорин отмечает, что на съезде было около 10 человек. О дате встречи он узнал от Ильи Шакурского.

Следующий свидетель — Елена Богатова, мать Ильи Шакурского. Она говорит, что не знает подсудимых.

— Кем вам приходится Шакурский? — спрашивает прокурор Екатерина Качурина.

— Это мой сын.

— Вы готовы давать показания в отношении вашего сына?

— Готова.

Судья Муранов напоминает Богатовой о 51-й статье Конституции.

— Наверное, сегодня я не буду давать показания по моему сыну, — говорит Богатова.

— Вы отказываетесь? — уточняет судья.

— Да, потому что это мой близкий родственник.

— А на предварительном следствии вас допрашивали?

— Да, следователь Токарев.

— А статья 51 разъяснялась?

— Нет, я была под давлением следователя Токарева, и я ей не воспользовалась. На меня оказывалось давление с октября 2017 года по апрелья 2018 года. Шантаж, если я не буду вести себя правильно, то будет хуже моему сыну, — рассказывает Богатова.

— Вы в органы обращались?

— Да.

— И какой резльутат?

— Отказ. Жалоба готовится в ЕСПЧ, сегодня, по-моему, отправлена.

— В отношении сына вы отказываетесь, а иные показания вы готовы дать?

— А какие показания я могу дать, если я не знаю этих людей?

— А сейчас прокурор будет задавать вопросы, а вы смотрите, какие касаются сына, а какие нет.

— Ок.

Гособвинительница интересуется, ездил ли Шакурской куда-то с Зориным. Богатова отвечает, что ее сын любит путешествовать, и ездил с Зориным в Петербурге к его девушке. Шакурский всегда предупреждал мать, что куда-то уезжает.

— Чем занимался ваш сын?

— Учился в пединституте.

— То есть он мог спокойно взять и поехать в феврале в Петербург? — усмехается прокурор.

— Наверное, были выходные.

— Какую литературу изучал сын?

Богатова резко отвечает, что взяла 51 статью по поводу сына:

— Мой сын читал Толстого!

— Анархизмом интерсовался? — продолжает допрос прокурор.

— Каждый человек этим интересуется.

— Я не интересуюсь! — произносит Качурина. — Специальную литературу изучал?

— А какая может быть литература по этому поводоу? Лев Толстой в какой-то степени анархист, его полезно изучать.

— Стоп, теперь у меня вопрос. Какое отношение имеют изъятые у Шакурского вещи к сегодняшнему делу? — внезапно перебивает судья.

— Шакурский фигурирует… — оправдывается прокурор.

— По нашему делу не фигурирует.

— Вообще она взяла 51 статью, и я ходатайствую об оглашении ее показаний, — говорит в итоге прокурор Качурина.

Филинков возражает против оглашения, потому что Богатова с ним не знакома. Судья Муранов спрашивает про Шакурского. Филинков говорит, видел его один раз на съезде. Тогда судья просил пояснить про съезд.

— Одним словом не объять, — говорит Филинков.

— Двумя словами, — настаивает судья.

— Мне нужна консультация, — произносит подсудимый после долгого молчания.

Адвокат Филинкова Виталий Черкасов также против оглашения, поскольку на Богатову оказывалось давление. Судья напоминает защитнику, что он может сказать об этом в прениях.

Юлий Бояршинов и его защита оставляют этот вопрос на усмотрение суда. В итоге судья удовлетворяет ходатайство.

На допросе Богатова рассказывала, что ее сын учился хорошо, несколько лет назад стал увлекаться анархизмом. Шакурский говорил, что мужчина должен уметь обращаться с оружием.

«Нашли какой-то красный баллон и пистолет у сына в квартире, я ранее такие предметы не видела, при обыске находилась всегда в комнате, где проводился обыск, так что подкинуть не могли», — цитирует прокурор показания Богатовой.

— Виновность Филинкова и Бояршинова доказана на 100%, — вслух комментирует показания матери Шакурского судья Муранов.

У прокурора вопросов к Богатовой больше нет. Свидетельница объясняет, что показания изложены «языком следователя», но общий смысл ее слов донесен неправильно. Она не видела, как Шакурскому подкинули СВУ, но у оперативников были ключи от квартиры, говорит она.

— Пистолет был под диваном, вы можете себе это представить? — возмущается Богатова.

Судья перебивает ее и напоминает, дело рассматривается не в отношении ее сына.

Теперь вопросы задает адвокат Черкасов:

— Вы воспользовались правом не свидетельствовать, но мой оппонент вас немного разговорил. Можете пояснить, мог ли ваш сын применять насилие, причинять вред здоровью?

Судья снимает вопрос, но Богатова кричит: «Нет!».

Филинков спрашивает, видела ли его где-то Богатова. Ответ: не видела.

— Спасибо, вы принесли нам много ценной информации, — язвит судья.

Допрос матери Шакурского закончен.

Симаков говорит, что не знает Филинкова, и не может разглядеть его по видеосвязи.

— Причины для оговора есть? — дежурно спрашивает судья.

— С лаборантами никогда не конфликтовал, — отвечает за свидетеля Филинков.

Бояршинов тоже не знает и его Семаков не знает

Начинает допрос прокурор:

— Вам знаком Пчелинцев?

— Да, с 2015 года знаком с ним.

— Круг общения Пчелинцева вам известен на 2016-2017 год?

— На 2016-2017… На 2017 точно не знаком. В 2016 мы встречались только в ресторане, из работников ресторана я знаю, с другими не знаком, — отвечает свидетель.

— Знаете ли, что Пчелинцев состоял в сообществе «Сеть»?

— Про сообщество слышал, но не могу конкретно сказать, — говорит Симаков. Он предполагает, что его мог обсуждать Пчелинцев. Сам свидетель не знает, чем занимается эта организация, Пчелинцев про нее не рассказывал.

Прокурор спрашивает, был ли Пчелинцев недоволен положением дел в стране.
— Да, высказывался, бензин, например, дорожает, у него машина была, — отвечает Симаков. В зале смеются; судья Муранов интересуется у слушателей, что тут смешного.

— Были предпосылки, он вроде занимался чем-то таким, был какой-то намек, я правда не могу вспомнить. Все разговоры, которые касались этих тем, был год 2014-2015, потом мы перестали общаться, разошлись интересы.

Судья уточняет, когда Симаков и Пчелинцев перестали общаться. Последний раз виделись в 2016 году. Причина — свидетель завел семью, перестал заниматься споротом, а Пчелинцев перестал работать в ресторане. Симаков слышал, что Пчелинцев ездил в Москву к родителям и «какие-то тренировки проводил».

— Мы проводили тренировки по единоборствам. Какие тренировки вы имели в виду? — уточняет у прокурора Симаков.

— Различного рода.

— Различного рода проводили.

— А зачем проводить тренировки с макетами оружия?

— Понятия не имею.

Ни у кого вопросов нет, свидетеля отпускают.

— Идеи по свержению власти в России высказывал? Пытался привлечь? — спрашивает у свидетеля прокурор Качурина.

— Таких разговоров не было.

— Никогда не было?

— Нет.

— По мерам конспирации вам что-нибудь высказывал Шакурский?

— Нет, я пользовался только телеграмом, потому что боялся, что в ВК могут читать. Тайна переписки, вот это все.

— Прозвище было у Шакурского?

— Спайк, еще дали со школы.

— А почему такое интересное прозвище? — уточняет прокурор.

— Не знаю, я не интересовался.

— Его все называли его так или определенный круг?

— Все называли.

Шакурский занимался спортом, отмечает свидетель Шульгин. Они познакомились еще в детстве, их объединяли антифашистские взгляды.

— В сообществе «Сеть» Шакурский состоял? — произносит гособвинительница.

— Нет, не состоял.

— Вам это достоверно известно?

— На момент задержания не состоял. Я вообще в панике давал показания, оперативники сами подписали за меня, — объясняет Шульгин.

— Вы могли отказаться давать показания? — спрашивает прокурор.

— Не мог, ко мне приехали с обыском.

— Обжаловали?

— Ничего не обжаловал, боюсь иметь с ними дело.

— Протокол допроса читали?

— Нет, мне даже копию никакую не предоставили.

Теперь к допросу приступает адвокат Филинкова Черкасов. Он интересуется прозвищем Шакурского, и как давно они знакомы. По словам Шульгина, они вместе учились в школе, но в разных классах. В Пензе Шакурского все знали по прозвищу, «даже Ильей не называли».

— Мог ли совершить насильственные… — начинает вопрос Черкасов.

— Снимается вопрос, — перебивает судья Муранов.

— Ваша честь, я вижу в этом нарушение состязательности.

— Вы можете подать жалобу.

Затем Шульгин рассказывает, что обыск проводился в его отсутствие. Силовики ничего не нашли, изъяли компьютер.

Подсудимый Филинков уточняет, были ли они знакомы. Свидетель Шульгин говорит, что нет. По его словам, про Филинкова он узнал уже после задержания.

Зачитываются показания Шульгина, данные на следствии. В них говорится, что Шакурский рассказывал свидетелю об анархизме и считал его наиболее эффективной формой управления. Шакурский был уверен, что нужно «развивать себя и заниматься спортом», чтобы тебя боялись враги. Кроме того, он проводил акции солидарности, продвигал тему антирасизма.

«Позже Шакурский призывал к более радикальным действиям…» — зачитывает судья. В документе упоминается, что Шакурский устраивал дискотеку в районном доме культуры.

Шульгин комментирует свой протокол допроса: где-то видно, что это его слова, а где-то формулировки, которых он даже не знал, например, про свержение власти. Он настаивает, что Шакурский не призывал его заниматься противоправной деятельностью.

На этом все, объявляется перерыв до 15:00.

Прокурор предлагает зачитать их показания, но защита возражает. Свидетелей вызовут повторно.

Так что сейчас гособвинительница будет и дальше зачитывать материалы дела. Сейчас — протокол осмотра вещей, изъятых во время обыска у свидетеля Ильи Капустина (он первым рассказал, как его пытали шокером, сейчас просит политического убежища в Финляндии), перечисляет найденные у него книги, среди них, например, «Настольную книгу по консенсусу» или комикс про «Газель смерти». Мобильные телефоны, жесткие диски, ноутбук.

Затем переходит к изъятому у Филинкова — документы, техника, телефоны, жесткие диски. Прокурор продолжает перечислять — так, при осмотре электронных носителей найдено фото Филинкова с направленным на него огнестрельным оружием.

— Я бы хотел обратить внимание на фотографии, там представлена фотографиями с двумя ружьями, фотография с моей татуировкой — я это скидывал в общий чат, — говорит Филинков.

Он рассказывает про другие фотографии, что они тоже ничего не доказывают.

— Что там есть фотография жены — что это вообще доказывает? Почему следователь решил, что это что-то доказывает?

— Не знаю, — говорит судья.

Виктор Филинков рассказывает про фотографию Шишкина — оно на телефоне жены, размером 3 на 3 пикселя. Телефон кнопочный у Филинкова вообще был один.

Судья просит его оставить оценки доказательств для прений, Филинков извиняется, говорит, что фото Шишкина с телефона жены, фото на телефоне — кэш браузера, документы остались от переезда и ценности никакой не несут.

Прокурор продолжает зачитывать документы — там протокол обыска у Игоря Шишкина (тоже изъяты книги и техника), осмотр содержимого носителей (снова фотографии с тренировок или акций протеста).

Судья, похоже, устал, он просит прокурора не перечислять все подряд, поскольку все стороны знакомы и так со списком.

— Опять же, изъятые предметы и документы никак не соотносятся с обвинением, предъявленным Филинкову, — замечает адвокат Черкасов.

— Особенно на изъятую часть переписки человека, выбросившегося из окна, с которым никто из нас не знаком и за действия которого никто из нас не несет ответственности. Как это вообще оказалось в материалах дела?

В пятницу, по словам судьи, показания давать должны уже сами подсудимые. После этого будет объявлен перерыв для подготовки к прениям и последним словам.

источник