Существуют общественные или политические движения, группы или партии, которые оказывают давление на государство с целью усиления государственного контроля. Некоторые группы (социал-демократы и другие социалисты-государственники, большинство профсоюзов, леволибералы) хотят, чтобы государство лучше и больше контролировало речь людей, пресекая крайности и арестовывая тех, кто разжигает национальную или социальную рознь. Или они хотят, чтобы государство приняло удобные законы для рабочих, выгодное бедным трудовое законодательство. Они хотят, чтобы государство регламентировало рабочее время или вмешивалось в процессы труда на стороне работников, например путем создания специальных комиссий, куда можно жаловаться на плохие условия труда или путем создания переговорных групп с участием чиновников, бизнеса и представителей наемных работников для проведения согласованной экономической политики. Все эти группы являются противниками автономии личности, общества, класса работников от государства. Ведь все они выступают за усиление государственного и корпоративного контроля над речью и поведением людей, включая их экономические стратегии.
Обычно рядовые участники массового рабочего движения не осознают все долгосрочные последствия того, что они делают. Они более или менее стихийно или действуя под контролем соц-дем партий или профсоюзов протестуют, требуя порой (не всегда), чтобы государство, то есть высшие начальники, контролирующие и львиную долю экономики, обеспечили им законы по охране труда. Возможно, такие требования в первый момент служат для их пробуждения от пассивности. Но сама эта цель безусловно делает их более зависимыми от государства.
И тут особенно важен вопрос об организованных и идейных силах, выдвигающих такие требования. Разумеется, именно эту цель ставят социал-демократы и большинство профсоюзов, часть левых либералов, большинство социалистов-государственников и некоторые круги чиновничества, которые с ними смыкаются. Да, они интегрируют, то есть “включают” работника в систему государства и капитализма – и в этом они преуспели за последние полтора столетия (хотя сегодня это дает сбои). Все ли сторонники социально-классового движения общественных низов согласны с таким подходом? Нет.
Существуют течения, которые боролись против “политики включения” работника в механизмы государственной политики. Такие силы выступали за автономию работников – революционный синдикализм (исторический) и движения рабочих советов. Обычно они не ставили такие цели, как введение государственных законов об охране труда. Они сами брали на себя заботу об охране труда и его организации. Революционный синдикализм и некоторые организации Советов (выборных рабочих комитетов) поддерживали стачки с экономическими требованиями (подъем зарплаты, улучшение условий труда), но отрицали любое посредничество государства в конфликте работника и бизнесмена, любые институты социального партнерства или комиссии с участием государства, любые юридически заверенные колдоговора с боссом. Именно это и было основой революционности исторического синдикализма или движения фабричных советов. Они не только не просили государство принять новые законы, но напротив, отрицали любое его вмешательство в трудовой конфликт. Они сознательно выводили рабочее движение за рамки существующего порядка, добиваясь таким образом автономии. Это и есть ядро рабочей автономии, цель которой состояла в том, чтобы добиться роста независимого поведения и коллективной организованности работников помимо диктуемых сверху правил.
Любое усиление государственного контроля означает расширение власти чиновного аппарата, живущего на налоги с производителей. Иногда (хотя это в последнее время происходит все реже в мире) госаппарат может принять законы в поддержку труда. Это будет так же означать, что чиновники станут больше вмешиваться в трудовой процесс, сильнее контролировать его, диктуя волю не только бизнесменам, но и большинству работников. Более того, госчиновники воспользуются этим для расширения своего аппарата, а значит увеличат его финансирования из карманов (т.е. налогов) трудящегося населения. И горе тем, кто ослушается. Например, в современной Венесуэле государство контролирует крупнейшие заводы, организацию труда, цены на товары и многое другое и первоначально часть работников радовалась таким мерам. Но сегодня, в условиях кризиса, когда работники начинают протестовать из-за бедности и голода, их избивает полиция венесуэльского режима Мадуро.
Другой пример с введением государственного контроля для обуздания плохого поведения людей – статья 282 в РФ. Первоначально ее введение получило поддержку некоторых либералов. В самом деле, когда об этом начали говорить, считалось, что государство отправит в тюрьму неонацистов и националистов, призывавших к расовой вражде. Так оно и случилось вначале. Правда, неопределенность формулировок закона внушала некоторые опасение – что именно считать “разжиганием” остается неясным и может трактоваться по-разному. Для одних таким разжиганием может стать еврейский анекдот, по мнению других – лишь прямые призывы к насилию. Но в любом случае эти вещи чиновники да и вообще люди могут трактовать по-разному, как и все на свете. В любом случае, новый закон усилил возможности государства преследовать неугодных ему людей. Со временем вслед за ультра-правыми и националистами в тюрьмы по данной статье отправили и их противников. Возможно, они тоже что-то разжигали? И как бы там ни было, но это случилось.
Ровно то же самое может произойти с любым усилением контроля государства над работниками. Выступая за это, неважно за контроль государства над словом или за контроль государства над трудом, вы усиливаете систему власти чиновного аппарата и олигархической элиты, давая им в руки все новые дополнительные орудия контроля. Это противоположное автономии направление активности. Вы можете так думать, т.е. вы, конечно, можете поддерживать 282, считая это благом для общества. Надо только осознавать, чего вы добиваетесь.
