Уроки репрессий. Анализ дела минских антифашистов

АЧК-Беларусь

С самого начала хотим сделать оговорку, что данный текст отражает только позицию АЧК. Мы пишем его не для того, чтобы кого-то изобличить, выставить в более и менее приятном свете, а лишь с той целью, чтобы активисты антифашистского и анархистского движений не допускали подобных ошибок в будущем.

Никто из нас не является человеком, посвященным в дела фанатского движения ФК «Партизан», поэтому в тексте могут быть неточности, искаженное понимание действительности, неверные трактовки тех или иных явлений. При этом на основании имеющихся знаний мы считаем себя в состоянии делать какие-то выводы и анализировать причинно-следственные связи. Опять же, наша цель не в том, чтобы показать, как хорошо или плохо было организовано фанатское движение, а чтобы поразмыслить, почему вышло так, как вышло.

Состав дела

Для тех, кто не в курсе дела, кто не читал наши отчеты с судебных заседаний или не понял их, повторим, в чем обвиняли фанатов ФК «Партизан».

Согласно обвинению, в июне 2014 года группа фанатов «Партизана» возвращалась на электричке из Орши с выездного матча. На ст. Озерище под Минском на одного из них напали фанаты «Торпедо» и избили. 29 июня 2014 года должна была проходить игра с участием ФК «Торпедо». Избитый фанат «Партизана», а также другие его товарищи решают отомстить фанатам «Торпедо» за вышеупомянутое избиение. Для этого объявляется сбор, приглашаются люди с автомобилями и отправляются на поиски фанатов «Торпедо» в районе ул. Ангарской. Считается, что Илья Воловик является одним из активных организаторов этой акции. Всего в колонне едет 5-6 машин, каждая почти полностью заполнена фанатами «Партизана». В машинах присутствуют в том числе обвиняемые Андрей Чертович, Артем Кравченко, Илья Воловик, Вадим Бойко, Дмитрий Цеханович, Филипп Иванов. На остановке «Универсам» фанаты «Партизана» замечают группу фанатов «Торпедо». Машины останавливаются, некоторые люди выбегают и начинается потасовка на остановке, в ходе которой удары наносят в том числе обвиняемые Филипп Иванов и Вадим Бойко, и фанаты «Торпедо» спасаются бегством. Машины отъезжают и делают круг по району. Фанаты «Торпедо» возвращаются на остановку, садятся в троллейбус, на следующей остановке меняют его и садятся в другой. К этому моменту фанаты «Партизана» уже знают, что противники едут в троллейбусе, обгоняют его на машинах, и уже поджидают транспорт на остановке. Фанаты «Торпедо» замечают опасность и просят водителя не останавливаться и не открывать двери. Однако троллейбус притормаживает на «спящем полицейском», и в этот момент Артем Кравченко срывает токоприемники, чтобы обездвижить троллейбус. Фанаты «Партизана» начинают стучать по стенкам и стеклам троллейбуса, вызывая противников выходить. Кто-то подбегает к водителю, требуя открыть двери. В какой-то момент Вадим Бойко ударяет слишком сильно по стеклу задней двери, и оно разбивается. Водитель открывает двери, обычные пассажиры спешат выйти через переднюю дверь. Фанаты «Партизана» пытаются войти внутрь салона, чтобы достать противников, однако фанаты «Торпедо» махают ногами и держат их на расстоянии. Драки как таковой не получается. Дмитрий Цеханович достает газовый баллон и распыляет его в заднюю дверь. После этого все начинают бежать обратно к машинам, а Илья Воловик распыляет газ в салон через форточку со стороны проезжей части. После инцидента приезжает милиция и скорая, однако оказывать помощь некому. Один из водителей автомобилей, в котором ехали фанаты «Партизана», возвращается на место, чтобы забрать машину, где его задерживают. Также вечером того же дня задерживают еще нескольких человек, объявляя подозреваемыми в совершении хулиганства. Через несколько дней их отпускают за неимением достаточных доказательств. Ущерб троллейбусному парку составляет 23 рубля за разбитое стекло, другие потерпевшие никаких претензий не имеют, в том числе и женщина с ребенком, о которой так заботилось обвинение и государственные СМИ.

Жизнь фанатов продолжается, клуб разваливается, многие отходят от дел. В феврале 2016 года арестовывают Александра Клочко, Андрея Чертовича и Артема Кравченко в связи с употреблением и распространением наркотиков. Вполне вероятно, именно с этих задержаний и начинается новый план по посадкам. Все понимают, что сегодня за наркотические статьи дают очень длительные сроки. Возможно, задержанным пообещали скостить срок, либо пригрозили увеличить его с целью получить нужную информацию о стычке фанатов «Партизана» и «Торпедо». В частности, 3 марта 2016 года Артем Кравченко дает показания о том злополучном событии. 22 марта проходят массовые обыски у фанатов «Партизана», за решеткой оказываются Илья Воловик и Вадим Бойко. Через месяц задерживают Дмитрия Цехановича, а в начале августа того же года — Филиппа Иванова. В августе же двух последних фигурантов дела отпускают под подписку о невыезде, Воловик и Бойко остаются под арестом до суда. Примерно с августа-сентября 2016 года ГУБОП начинает раскручивать еще одно дело против Воловика — создание и руководство незарегистрированной организацией, а точнее несколькими. Под организациями следствие понимает так называемые фанатские фирмы, объединяющие болельщиков по территориальным и другим признакам. Утверждается, что Воловик одновременно руководил сразу 5 фирмами, в том числе фирмой под названием MRFC, что является английской аббревиатурой клуба «МТЗ-РИПО». Опрошенные свидетели с готовностью дают нужные показания, указывая, что Воловик тренировал фанатов, отбирал их для участвия в выездных драках, созывал сборы, собирал деньги и изготавливал фирменную атрибутику, принимал новых членов в фирмы и выгонял оттуда, а также активно распространял идеи антифашизма, анархизма и радикализма.

3 февраля начинается судебное разбирательство (притом в нем объединены дела о распространении наркотиков, злополучная драка и руководство незарегистрированной организацией), а 10 марта выносится приговор — Илье Воловику — 10 лет лишения свободы, Вадиму Бойко — 4 года лишения свободы, Филиппу Иванову — 4 года лишения свободы, Дмитрию Цехановичу — 6 лет лишения свободы, Артему Кравченко и Андрею Чертовичу — по 12 лет лишения свободы (с учетом наркотических статей).

Поведение судьи

Дело рассматривал судья Дмитрий Цыкал. Одна из первых претензий к нему — сам он говорил исключительно тихо, что не давало присутствующим понять, насколько объявляются перерывы, почему не удовлетворяются ходатайства и тд. При этом он часто повышал голос на адвокатов и свидетелей, просил последних говорить громче. Мы считаем, что это неразборчивое бормотание было выбрано намеренно, чтобы публика не могла нормально следить за процессом.

Более того, когда свидетели и подсудимые заявляли о давлении на них сотрудников ГУБОП, судья либо пропускал это мимо ушей, либо начинал открыто высмеивать свидетелей, демонстрируя свое недоверие к тому, что кто-то на кого-то давил. Стоит отметить, что в 2010 году судья Жанна Хвойницкая, судившая анархистов, рассматривала подобные жалобы и даже для вида инициировала расследования (которые никакого давления не подтвердили, но тем не менее).

Когда свидетели пытались менять свои показания на суде, мотивируя это давлением ГУБОПа, судья грозил им отвественностью за дачу ложных показаний, вынуждая подтвердить показания, данные на следствии.

Судья также сделал половину заседаний закрытыми, для зачитывания письменных материалов дела, что является самым интересным — оперативные разработки, результаты экспертиз, последовательность взятых показаний и тд). Это опять же не позволяет публике сделать собственные выводы относительно существующих в деле доказательств.

Цыкал также всеми силами пытался показать, что он главный в зале, делал замечания публике, почему-то заставлял людей следовать своим представлениям о нормах поведения (к примеру, заставлял снять шапку). Никакая шапка не помешала бы ему рассматривать дело, поэтому мы расцениваем все это как попытку самоутвердиться, продемонстрировать свою власть и своеволие.

Приемы ГУБОПа

С тех самых пор, как стали расследовать дело анархистов в 2010 году, ГУБОП переквалифицировался из отдела по борьбе с криминалом, которых мы привыкли видеть в сериалах, в подразделение политического сыска, вылавливая активных молодых людей и пытаясь выставить их отъявленными преступниками, которые еще немного и устроили бы революцию, если бы, конечно, не бдение губоповцев. Именно на их совести осуждение брестских, ивацевичских и гродненских антифашистов, анархиста Сергея Романова, ставшего известным после устрашающих сюжетов по БТ, Андрея Джамбуриева. При этом существуют еще десятки нераскрытых дел, заведенных после акций анархистов. ГУБОП прилежно ведет и пополняет списки активистов (за счет налетов на концерты, кинопоказы, сборы помощи репрессированным), категоризирует их по группам и принадлежности, строит карты социальных связей, ищет информаторов в движениях, составляет психологические портреты активистов и их родных с целью определить болевые точки. Все это на самом деле не составляет труда, особенно при содействии глупых свидетелей, «пытающихся сделать как лучше» родителей, а также поведения самого объекта наблюдения. Все мы люди, и у нас примерно одинаковые потребности и страхи. Страх потерять работу или быть выгнанным с учебы, нежелание навредить своим близким, страх за их здоровье — физическое и психологическое, страх показаться слабым или потерять круг общения, страх потерять какие-то перспективы в жизни, страх перед насилием и преждевременной смертью.

Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы знать эти болевые точки, но нужно быть губоповцем, чтобы использовать их в своих грязных играх — добиваться показаний любой ценой. Более того, показания, добытые таким способом, даже лучше, чем добровольные — потому что они гарантируют, что человек будет заниматься самоуничижением и чувствовать себя раздавленным. Именно это и нужно губоповцам — чтобы вы сказали что им нужно, но не почувствовали облегчения.

На суде о давлении заявили Бойко и Воловик, а также ряд свидетелей (мы насчитали 7 человек). Бойко на этапе следствия оговорил Воловика, но позже отказался от своих показаний, поскольку на него оказывал давление ГУБОП, несколько раз приходили беседовать, угрожали отправить в пресс-хату, уволить мать с работы, если не даст показаний против Воловика. Также часто приходил сотрудник ГУБОПа Луневич Игорь Павлович, который запугивал, выгонял адвоката, спрашивал о том, что не относится к делу — об оружии, событиях в Украине, про украинских антифашистов и тд. Бойко писал жалобу на этого человека, но в СК ему сказали, что ход жалобе не дадут и она ничего не изменит.

Уже 24 марта Илья Воловик дает первые показания по делу, практически подтверждая уже полученные от других людей показания о событиях двухлетней давности. Как он сказал на суде, он сделал это потому, что сотрудники ГУБОПа пригрозили, что арестуют его беременную жену, которая на тот момент как раз попала в больницу в связи с недавним арестом Воловика и обыском в доме.

Один из свидетелей сообщил, что в день дачи свидетельских показаний свидетелей вызывали в губоп, на что судья сказал, что ГУБОП просто осуществляет помощь в доставке свидетелей на процесс.

По датам допросов можно проследить, как по мере приближения к суду свидетельские показания менялись в сторону обвинения.

Еще один интересный, но отнюдь не новый прием ГУБОПа — это сделать обвиняемыми лишь отдельных людей, а остальных участников оставить в свидетелях. Так можно на протяжении всего следствия угрожать свидетелям статусом обвиняемого, а обвиняемым обещать золотые горы, если они сольют своих товарищей. Также ГУБОП любит сталкивать людей лбами либо же склонять к сотрудничеству. Так, Бойко и Воловик остались под арестом до суда, несмотря на то, что Воловик дал показания почти сразу после задержания, а Цехановича выпустили под подписку о невыезде еще в августе 2016 года. Филипп Иванов был задержан 1 августа и провел за решеткой лишь несколько недель. Другим примером является статус Григория Поправко. Согласно показаниям свидетелей и Иванова, Поправко был активным участником движения и якобы возглавлял одну из фанатских фирм. Вадим Бойко указывал, что ему давали прослушать аудиозаписи, на которых Воловик и Поправко дают показания против него. При этом письменные показания Поправко и выступление на суде являются идеальными — ничего не видел, ничего не знаю. Формально, даже по показаниям свидетелей на него можно было бы завести такое же дело о руководстве незарегистрированной организацией, как и на Воловика. Но Поправко остается в деле свидетелем. Такие нестыковки можно объяснить либо сотрудничеством со следствием, либо попыткой губопа сыграть на низменных чувствах остальных обвиняемых, посеять недоверие друг к другу.

Недостаточная конспирация

Акция предполагала некоторую долю конспирации: некоторые ребята взяли с собой маски (как утверждалось, для того, чтобы после их не узнали торпедовцы), а также были заранее подготовлены новые симкарты для связи водителей между собой. Многих просили выключить свои телефоны, чтобы невозможно было их запеленговать. При этом из показаний свидетелей следует, что телефоны выключили далеко не все, а новые симкарты были вставлены в личные телефоны, из-за чего старая и новая сим-карты оказались связанными между собой индивидуальным номером телефонного аппарата (IMEI). То есть фактически эта мера предосторожности лишь незначительно затруднила бы поиски нападающих. Подробнее о безопасности телефонов читайте тут.

Многие подсудимые и свидетели заявляли, что созванивались между собой до сбора, что тоже дает возможность очень просто составить сетку контактов. Для выслеживания использовались автомобили, которые кружили по району в одной колонне, и найти владельцев по камерам видеонаблюдения или при опросе очевидцев не составило бы труда. При этом один водитель был вынужден оставить машину на месте драки, и потом в нее вернулся, где и был задержан. Согласно показаниям, к сбору были привлечены малознакомые люди, которые не ассоциировали себя с фанатским движением и участвовали в подобном впервые. С одной стороны, это могло содействовать тому, что эти люди позже не смогли бы назвать других участников драки, но с другой — между многими участниками не было достаточно близких связей для того, чтобы в момент репрессий проявить солидарность и принципиальность и не выдать товарищей. Тот факт, что согласно показаниям, многие ребята не совсем понимали, что именно они будут делать, куда они едут и есть ли какой-то общий план, свидетельствует о негласной иерархии, где планирование отведено определенной группе, а остальных привлекают к действиям в качестве массовки. Подобная исключенность из принятия решений и обсуждения акции — добровольная или вынужденная — приводит к тому, что у людей отсутствует чувство сопричастности к совершенным действиям и их будет легко склонить к перекладыванию всей ответственности на узкий круг принимающих решения. Именно это мы могли наблюдать на суде.

Также большой ошибкой участников драки было то, что они стали обсуждать, в том числе и с малознакомыми людьми, кто распылил газ, кто разбил окно, кто снял токоприемники. Впоследствии оказалось, что многие свидетели не видели этих действий, но указали, что им кто-то о них рассказал. Именно эти показания легли в основу обвинения.

Таким образом, стоит запомнить, что а) в конспирации не должно быть полумер, б) даже при наличии конспирации основную роль для безопасности играет стойкость и солидарность товарищей на допросах. Применимо к анархистской практике, не стоит привлекать к радикальным акциям малознакомых людей, следует четко и открыто обсуждать со всеми участниками план действий, прорабатывать пути отходов, проговаривать, на какие именно действия готов каждый человек, насколько каждый осознает последствия и риски и готов брать за них ответственность. Исходя из рисков стоит заранее проговорить согласованные действия на случай репрессий.

Контекст

Стоит отметить, что в данном деле большую роль сыграл особый контекст, в котором происходили события. На наш взгляд в 2009-2011 году можно было наблюдать изменения состава более широкого антифашистского движения — фанатское движение окончательно выделилось в отдельную субкультуру, ослабились связи между мтзшниками, анархистами и анархо-панками и другими близкими субкультурами. В то время как анархистское движение было разбито репрессиями, фанатское стремительно развивалось и разрасталось за счет притока молодежи. При этом массовость означала также снижение политизированности и проникновение в фанатскую среду нежелательных привычек, в частности, наркотиков. Об этом свидетельствует количество дел, заведенных на фанатов МТЗ по наркоманским статьям. Культура безопасности в анархистской среде повысилась после репрессий, тогда как фанатов это дело почти не затронуло, и видимо, мало кто сделал для себя какие-то выводы для будущей деятельности. Повышение порога наказания по наркоманским статьям в 2015 году сделало фанатов, принимающих и распространяющих наркотики, еще более уязвимым звеном во внутренней безопасности движения — достаточно пригрозить кому-то 8-10 годами тюрьмы, и дружеские узы разрываются, человек почти в 100% случаев готов идти на сотрудничество со следствием и выдавать либо добывать информацию об участниках драк и тд. Все это усугубляется отсутствием четкой идеи и принципов, от которых человек не хочет отступать даже под угрозой лишения свободы.

Мы не можем утверждать достоверно, но по всей видимости, работа по укреплению безопасности и подготовке к репрессиям была недостаточной или не проводилась вообще. Это можно объяснить тем, что до 2013-2014 года фанатов действительно не трогали, а если и трогали, то скорее не массово, а индивидуально, и не всегда это было связано с фанатским движением. Тем не менее, когда ребят задержали в первый раз в июле 2014 года, дело не удалось раскрутить, поскольку на тот момент многие фанаты дали обтекаемые показания либо отказались их давать. При этом вполне вероятно, что просто не было политической воли на то, чтобы закрыть их тогда. Уже в начале 2016 года Артема Кравченко и Андрея Чертовича закрывают по наркоманским статьям, а через месяц проводятся задержания и обыски у других антифашистов.

Ослабление связей с другими движениями и отсутствие собственной работы по развитию культуры безопасности привели к тому, что не было никакого обмена опытом по борьбе с репрессиями. Также, несмотря на нарастающую волну репрессий против антифашистов по всей стране, фанатское движение не имело устойчивых структур по поддержке репрессированных, вроде общего фонда. Поэтому после возобновления дела им пришлось организовываться ситуативно и тратить время на сбор средств и тд.

Здесь стоит помнить и о том, что в сентябре 2014 года ФК «Партизан» закрылся в связи с финансовыми трудностями, и фанатское движение закономерно пошло на спад. Многие старые члены движения отошли от него, у них появились другие интересы. И когда в 2016 году, через 2 года после злополучной драки, дело возобновляется, довольно сложно остаться верным идеям и товарищам, с которыми тебя уже, возможно, ничего не связывает. Многие уже, возможно, переосмыслили свое поведение, кто-то стал критически относиться к подобным действиям, кто-то испугался угроз губоповцев. В целом, можно сказать, что это был идеальный момент для репрессий. Как уже было сказано выше, неформальные авторитеты и иерархия в движении фактически способствовали тому, чтобы переложить всю ответственность за действия на них.

Поведение на следствии

К сожалению, рано или поздно все обвиняемые дали признательные показания. Различия между ними состояли лишь в том, сколько подробностей они дали следствию и скольких других людей упомянули. Практически все обвиняемые называли наиболее активными участниками и организаторами драки Ковалевского и Янушко. Как известно, при этом Ковалевский остался в статусе свидетеля и подробно рассказал о действиях других, обелив себя. Янушко находится за пределами страны, однако это не причина для того, чтобы валить все на него. Как часто бывает, рано или поздно он может попасться в лапы мусоров, либо будет обречен провести несколько десятков лет в бегах. Именно так случилось в 2010 году с Игорем Олиневичем, на которого дали показания Максим Веткин и Денис Быстрик. В итоге человеку пришлось провести 5 лет за решеткой. Многие обвиняемые и свидетели также указывали в показаниях других людей, называли их клички, что позволило их всех взять на крючок и пополнить доказательную базу. Многие опознавали фанатов по фотографиям, позволяя их идентифицировать или расширить сеть контактов внутри движения.

Что касается ст. 193/1 (Руководство незарегистрированной организацией), то следователям очень просто удалось поставить вопросы таким образом, чтобы можно было обвинить Воловика в лидерстве. Опять же, данная статья используется очень редко и была сюрпризом в этом деле, и видимо вопросы о структуре движения казались безобидными свидетелям, ведь они не относились напрямую к драке. При этом никогда не стоит забывать, что если следователи что-то спрашивают, значит, этот вопрос для них важен и ответ будет однозначно использован в обвинении. Впоследствии на суде многие свидетели пытались опровергнуть свои показания, однако это мало влияет на исход дела.

Наша позиция

С самого начала дела нам было непросто принять решение по поводу поддержки арестованных антифашистов. Как уже было сказано выше, фанатское и анархистское движение значительно отдалились друг от друга и было сложно получить информацию о самом деле, политических взглядах фигурантов, а также их поведении на следствии. Учитывая политическую окраску, мы старались внимательно следить за ходом дела. Как оказалось, все обвиняемые дали показания против себя и других людей. Это противоречит нашей позиции о том, что мы не поддерживаем активистов, которые сотрудничают со следствием. После долгих обсуждений мы все же пришли к выводу, что учитывая разрыв между движениями и отсутствие постоянной антирепрессивной работы в фанатской среде, применять к попавшимся на удочку губопа антифашистам критерии, которыми мы обычно руководствуемся при поддержке анархистов, не совсем корректно. Тем не менее, полностью отказаться от критерия порицания сотрудничества мы тоже не можем, потому что именно такое поведение является разрушительным для солидарности и чувства товарищества, за которые мы боремся, и ставит крест на всей антирепрессивной работе. Более того, нельзя закрывать глаза на взаимные сливы, тем более, как показывает практика, это никак не помогло обвиняемым. Поэтому мы решили поддержать только Вадима Бойко, который, по нашей информации, отказывался от сотрудничества со следствием дольше всех и позднее отказался от показаний, данных против других людей после ознакомления с их допросами. Нашу поддержку можно назвать критической, потому что мы не одобряем, что он в конечном итоге дал показания против других фигурантов дела, пусть и отказался потом от своих слов, заявив о давлении; мы не одобряем того, что он в числе других упоминал в своих показаниях людей, которые находятся в бегах, что описывал структуру движения и называл некоторых членов групп. Лучшая тактика для сохранения своей чести и достоинства — это отказ от дачи показаний, либо дача показаний только против себя. Возможно, эта тактика добавит вам несколько лет в тюрьме, но если все другие фигуранты дела будут вести себя так же, следствие зайдет в тупик и не получит достаточных доказательств. Такая тактика называется Дилемма заключенного.

Во всех судебных системах кара за совершение преступлений в составе группы намного жестче, чем за те же преступления, совершённые в одиночку.

Классическая формулировка дилеммы заключённого такова:

Двое преступников — А и Б — попались примерно в одно и то же время на сходных преступлениях. Есть основания полагать, что они действовали по сговору, и полиция, изолировав их друг от друга, предлагает им одну и ту же сделку: если один свидетельствует против другого, а тот хранит молчание, то первый освобождается за помощь следствию, а второй получает максимальный срок лишения свободы (10 лет). Если оба молчат, их деяние проходит по более лёгкой статье, и каждый из них приговаривается к полугоду тюрьмы. Если оба свидетельствуют друг против друга, они получают минимальный срок (по 2 года). Каждый заключённый выбирает, молчать или свидетельствовать против другого. Однако ни один из них не знает точно, что сделает другой. Что произойдёт?

Игру можно представить в виде следующей таблицы:

	Заключённый Б хранит молчание	Заключённый Б даёт показания
Заключённый А хранит молчание	Оба получают по полгода	А получает 10 лет, Б освобождается
Заключённый А даёт показания	А освобождается, Б получает 10 лет тюрьмы	Оба получают по 2 года тюрьмы

Дилемма появляется, если предположить, что оба заботятся только о минимизации собственного срока заключения.

Представим рассуждения одного из узников. Если партнёр молчит, то лучше его предать и выйти на свободу (иначе — полгода тюрьмы). Если партнёр свидетельствует, то лучше тоже свидетельствовать против него, чтобы получить 2 года (иначе — 10 лет) тюрьмы. Стратегия «свидетельствовать» строго доминирует над стратегией «молчать». Аналогично другой узник приходит к тому же выводу.

С точки зрения группы (этих двух узников) лучше всего сотрудничать друг с другом, хранить молчание и получить по полгода, так как это уменьшит суммарный срок заключения. Любое другое решение будет менее выгодным.

Мы хотели бы, чтобы эта статья послужила всем пищей для размышлений и пинком к самообразованию на тему активистской безопасности и противодействия репрессиям.

источник