На севере Сирии развертываются две турецкие военные операции. Одна из них широко известна, вторая проходит скорее по разряду спецопераций.
Во-первых, турецкие войска наступают на курдский кантон Африн. Здесь сосредоточены от 10 до 20 тысяч бойцов курдских милиций YPG и союзных им шиитских милиций из населенных пунктов Зухра и Нубль – старых союзников курдов в борьбе против оппозиционных Асаду сил. Курдские милиции находятся под управлением исполкома РПК (Курдской рабочей партии) и ведут борьбу с турецкими войсками не только в Сирии, но и в Ираке и, так же, на территории самой Турции, где они сражаются за автономию 20 млн турецких курдов (около четверти населения Турции). Поэтому, наступление на Африн является частью той глобальной войны, которую турецкое правительство ведет против РПК.
Другая турецкая операция, менее шумная, но не менее значимая, развернулась в соседнем с Африном сирийском регионе Идлиб. Турция ввела свои силы в этот район, контролируемый противниками Асада, и установила по его периметру базы и наблюдательные пункты.
Тем временем, внутри самого Идлиба происходят серьезные перемены. Ранее наиболее значительные населенные пункты и трассы, а так же границы с Турцией контролировались сирийской ветвью Аль-Каиды (другие названия Нусра, Хайат Тахрир ал-Шам). Эта военизированная группировка (до 25 тыс боевиков) обложила налогами население сирийских городов и сел, взяла под контроль основные торговые маршруты. Дело в том, что значительная часть населения Сирии, включая курдские районы, выживает благодаря торговле продовольствием, промышленными изделиями и топливом (включая контрабандную торговлю с Турцией). Перекрыв все торговые маршруты, Аль-Каеда обогащалась и получила средства для перевооружения. Это обстоятельство вызвало растущее раздражение Турции и других лояльных ей группировок в регионе. Две крупнейшие группы Ахрар аш-Шам и Нуреддин Зенки объединились и начали совместное наступление на Аль-Каиду при поддержке турецкой армии.
Кроме того, возможно, что Турция использует связи с боевиками, чтобы отколоть некоторые отряды от Аль-Каиды – появились сообщения об отходе разных вооруженных отрядов от данной группировки.
Очень похоже, что Турция заинтересована в установлении долговременного контроля не только над Африном, но и над Идлибом. Наличие же в этой местности отрядов Аль-Каиды для Турции в настоящее время неприемлемо, поскольку делает регион токсичным с точки зрения международного сообщества и США. Поэтому отряды Аль-Каиды будут вытесняться иными, лояльными по отношению к Турции силами.
Задача турецкого наступления в Африне и Идлибе состоит в том, чтобы взять эти территории и соединить их с третьим контролируемым Турцией анклавом (Баб-Джараблус-Азаз). Таким образом, на севере Сирии создается сплошная зона массированного военного, политического и экономического контроля Турции. Нелояльные Турции вооруженные группировки и население будут, в случае продолжения сопротивления, выдавливаться из этих зон. Здесь уже серьезная заявка на создание про-турецкой Сирии – общая численность населения указанных районов составит не менее 3х млн человек.
А что же курды? Не смотря на упорное сопротивление и серьезные потери, которые наносят турецким войскам курдские “охотники за танками”, вряд ли курдские милиции смогут удержать Африн. Но основная зона курдского влияния – не Африн, а территории на севере и северо-востоке Сирии. Это огромный район, населенный курдами и арабами, включает почти четверть территории Сирии; здесь же находятся до 80% сирийской нефти.
Поэтому, даже потеря Африна не приведет к радикальному ослаблению позиций курдов в Сирии. Остальные курдские анклавы находятся под защитой армии и ВВС США. Американцы не раз заявляли, что оттуда не уйдут (впрочем, переменчивый Трамп говорил разное). Американская авиация уже сожгла множество колонн сторонников Асада и иранцев и даже колонну с российскими наемниками из ЧВК Вагнер при попытке проникнуть в эти места. Более того. В настоящее время в этом богатом нефтью регионе присутствуют представители крупнейших транснациональных корпораций, заинтересованных в разработках нефтяных месторождений. Таким образом, в Сирийском Курдистане, даже не смотря на потерю Африна, создаются военные, экономические и политические предпосылки для создания самостоятельного курдского государства.
Официально позиция РПК и ее сирийской секции (Демократического союза) состоит не в требовании государства, а в создании курдской автономии в рамках сирийский федерации. Но сама логики ситуации (наличие самостоятельной экономики, вооруженных сил, влиятельного союзника в лице Америки, собственных партийных систем власти) ведет к формированию элементов курдской государственности. Тем более, что Асад не намерен заключать с курдами соглашения о федерализации Сирии.
Фактически, идет раздел страны между державами. Центральная часть Сирии находится в сфере влияния РФ и, в большей степени, Ирана. Север отходит в пользу сил, действующих под эгидой Турции. Северо-восток и восток Сирии становятся базой для формирования Курдистана под защитой американских ВВС и с возможной опорой на транснациональный нефтяной бизнес.
