Чаще всего постанархизм ассоциируется с именами Хаким Бея и Сола Ньюмана, в лучшем случае наряду с ними упоминаются Тодд Мэй и Льюис Колл. Что же касается представителей постанархизма за пределами англоязычного мира, то и об их идеях и теоретических подходах известно гораздо меньше. Публикуем беседу (в переводе Дмитрия Полякова) Габриэля Куна с Юргеном Мюмкеном (род. 1965) – одним из немногих немецкоязычных авторов, работающих на стыке анархизма и постструктурализма.
Продолжить знакомство самостоятельно можно через прочтение упомянутой в интервью статьи Мюмкена «Никому никакой власти: опыт анархистского присвоения философского проекта Мишеля Фуко», перевод которой уже довольно давно циркулирует в интернете и легко находится при соответствующем запросе.
Юрген Мюмкен проживает в немецком Касселе, работает в типографии и занимается анархистской теорией, ориентированной на постмодернизм и постструктурализм. Также пишет о жилищной политике, связанной с его прежними исследованиями архитектуры в Университете Касселя, редактирует Libertäre Bibliothek, а также некоторые либертарные тексты, которые публикует немецкая анархистская типография Edition AV. Несмотря на то, что именно в немецкоязычном мире впервые были обнаружены явные связи между анархизмом и постмодернистской / постструктуралистской теорией ещё в 1970-х годах (в первую очередь в связи с анархистским книжным магазином «Ризома» в Берлине), термин постанархизм здесь не использовался до того, как Юрген Мюмкен не представил его в середине 2000-х годов. Книга Мюмкена 2003 года «Свобода, индивидуальность и субъективность: государство и субъект постмодерна в перспективе анархизма» остаётся самым амбициозным теоретическим приложением постмодернистской / постструктуралистской мысли к немецкому анархистскому движению. Кроме того, Мюмкен редактировал влиятельную антологию 2005 года «Анархизм в постмодерне: материалы для анархистской теории и практики», а также поддерживает работу веб-сайта postanarchismus.net.
Политическая родословная, берущая начало в немецком автономистском движении, и архитектурное академическое образование дистанцируют Мюмкена от других видных представителей постанархизма, многие из которых прочно привязаны к общественным наукам. Понимание постанархизма Мюмкеном временами существенно отличается от представлений о постанархизме в англоязычном мире. Габриэль Кун, который сам работал на пересечении постмодернистской / постструктуралистской теории и анархизма, хотя и с более критической точки зрения, взял интервью у Юргена Мюмкена для журнала «Anarchist Developments in Cultural Studies» осенью 2012 года.
Интервью
КУН: В немецкоязычном мире вы – наиболее известный постанархистский теоретик. Что для вас означает «постанархизм» и когда вы начали использовать этот термин?
МЮМКЕН: Чтобы ответить на этот вопрос, следует вернуться в начало 1990-х годов, когда я изучал архитектуру. Работая над тюремной архитектурой и её историей, я открыл для себя книгу Фуко «Надзирать и наказывать». Через Фуко я заинтересовался философией. Когда зимой 1996-97 гг. я писал магистерскую диссертацию под названием «Порядок пространства: анализ власти Фуко и трансформация пространства в современности», то достиг точки, где мне захотелось связать Фуко с анархизмом. В качестве побочного продукта диссертации я написал статью под названием «Никому никакой власти: опыт анархистского присвоения философского проекта Мишеля Фуко», которая была опубликована в анархистском ежеквартальном журнале «Черная нить» в 1998 году. Именно тогда началось моё тщательное изучение постструктурализма и в особенности Фуко, что в конечном счёте привело к публикации моей книги 2003 года «Свобода, индивидуальность и субъективность: государство и субъект постмодерна в перспективе анархизма».
В какой-то момент после выхода книги я обнаружил в интернете университетскую статью 1999 года, озаглавленную «Анархизм в США и Германии». В нём говорилось, что моя книга выстраивается на работах Тодда Мэя и будто бы я использовал деконструктивизм Джудит Батлер, чтобы показать, что анархистское общество «не характеризуется отсутствием власти, но, сохраняя властные структуры гибкими, не позволяет им превращаться в фиксированные структуры господства», как я писал в статье «Никому никакой власти». Однако я никогда не слышал о Тодде Мэе. Сделав ещё несколько онлайн-исследований, я обнаружил, что североамериканский анархист Джейсон Адамс искал информацию о двух немецкоязычных анархистах, а именно о Йенсе Кастнере, который написал книгу о либертарных аспектах социологии Зигмунта Баумана, и обо мне. Это был первый раз, когда я столкнулся с термином «постанархизм». Год был 2004. Я продолжил свои исследования и обнаружил работы Сола Ньюмана, Льюиса Колла и Ричарда Дэя, а также – что было особенно важно – турецкий сайт postanarki.net, который подсказал мне идею создать сайт для немецкоязычного мира. Итак, в основном, я использую термин «постанархизм» с 2005 года. Для меня он обозначает некий маркер, который полезен для распространения новых идей, но он не устанавливает нового течения в анархизме. Постанархизм – это определенный способ взглянуть на вещи, пролить на них новый свет. Он открывает пространство для анализа социальных условий, ставит под сомнение анархистские «истины» и, если возникает необходимость, модифицирует или отказывается от них.
КУН: Какие ключевые идеи постструктурализма могут вдохновлять анархизм? В чём заключается фокус вашей книги «Свобода, индивидуальность и субъективность»?
МЮМКЕН: Есть немало способов, с помощью которых постструктурализм может стимулировать анархизм. В моей книге центральной фигурой является Фуко, в частности, его анализ власти, его отказ от «репрессивной гипотезы» и тезис о том, что «нет ничего вне власти», а также то, что он рассматривает власть не только как чисто отрицательное явление, но и как продуктивное. Для меня анархистское общество характеризуется не отсутствием власти, но, как я уже упомянул ранее, препятствием смещению отношений власти к становлению фиксированных условий господства. Когда условия для господства упразднены, появляются новые поля власти, которые затем должны находится под контролем «практик свободы», как на это указывает Фуко. Власть и свобода – это социальные отношения, которые являются взаимозависимыми, одного без другого невозможно. Я также считаю, что анализ неолиберальной государственности у Фуко имеет важное значение для понимания современного капитализма и его воздействия на людей, а также причин, по которым сопротивление сегодня столь незначительно. Аналогичным образом, важен концепт деконструкции Деррида и феминистский постструктурализм, вдохновляемый Джудит Батлер и гендерными исследованиями. Список можно продолжить. Постструктурализм богат интересными инструментами.
Центральными темами в «Свободе, индивидуальности и субъективности» являются проблема государства и вопрос о субъекте. Я рассматривал анархистские и марксистские теории государства и анализировал фигуру субъекта между гетерономией и автономией. Важную роль здесь играет Штирнер, к сочинению которого я подошёл с постструктуралистской точки зрения. Эту книгу я написал главным образом потому, что хотел прояснить для себя некоторые вещи. Отправной точкой стал вопрос, который Делёз и Гваттари задают в «Анти-Эдипе»: почему так много людей борются за своё угнетение так, как если бы оно было их спасением? Ответа я не нашёл, и всё же нам необходимо решить этот вопрос, если мы хотим построить свободное общество. Вероятно, моя книга может внести в это дело небольшой вклад. Как-никак, вопрос восходит к середине XVI века, к «Рассуждению о добровольном рабстве» Этьена де ла Боэси.
КУН: В англоязычном мире, например, в работах Тодда Мая или Сола Ньюмана, представляется важным отграничивать постанархизм от «классического анархизма», связанного преимущественно с Бакуниным и Кропоткиным. Где вы видите место постанархизма в анархистской истории с учётом того, что вы много работали над Бакуниным?
МЮМКЕН: У меня никогда не было намерений дистанцироваться от классического анархизма. Всё, что меня интересует, – это актуализация анархистской теории и практики, которую я считаю необходимой. Современные дискуссии в анархизме должны отражать социальные преобразования, теоретические разработки и практический опыт последних десятилетий. Я считаю постанархизм частью этого процесса. Бакунин и Кропоткин всё ещё крайне важны для меня – Бакунин как радикальный философ, Кропоткин – как анархо-коммунистический визионер. В то же самое время оба они должны быть исследованы критически для того, чтобы выявить и развить лучшее в их идеях.
КУН: Ещё одно отличие вашей трактовки постанархизма, судя по всему, заключается в оценке анархо-синдикализма. В то время как некоторые постанархисты рассматривают анархо-синдикализм как продукт классической эпохи, пренебрегающий неэкономическими формами угнетения, у вас есть тесные связи с немецкими анархо-синдикалистами из Союза свободных рабочих (Freie ArbeiterInnen-Union – FAU). Какой вам видится взаимосвязь между постанархизмом и анархо-синдикализмом?
МЮМКЕН: В начале 1990-х годов я недолго работал с кассельским отделением FAU, но никогда не был его членом. В то время мои идеи политической практики были ближе к автономистскому движению, особенно потому, что в приоритете был антифашизм – после так называемого «воссоединения» Германии расистские нападения стали повседневной реальностью. С тех пор, как я заинтересовался анархизмом в 18 лет, моей утопией была коммунистическая анархия, и на анархо-синдикализм я всегда смотрел как на средство её воплощения. Однако за последние тридцать лет я неоднократно пересматривал своё понимание коммунистического анархизма и анархо-синдикализма. На мой взгляд, организация, которая фокусируется исключительно на экономической борьбе, не является по-настоящему анархо-синдикалистской. Анархо-синдикализм означает, прежде всего, преодоление либерального разделения между политикой и экономикой (к сожалению, рабочее движение усвоило это разделение путём организации в партии с одной стороны и в профсоюзы с другой). Анархо-синдикалистская организация должна быть вовлечена в антифашистскую, антирасистскую, антипатриархальную, антиядерную, антигенноинженерную виды борьбы и борьбу с приватизацией земель. Также она должна адаптироваться к неолиберальной трансформации труда. Социальная борьба происходит не только на рабочем месте, но и буквально по соседству, где она направлена против процессов джентрификации, повышения арендной платы и плохих жилищных условий. Я думаю, что анархо-синдикализм мог бы извлечь для себя пользу из постанархистской мысли, особенно в отношении процессов субъективации при неолиберальном глобальном капитализме и в плане отказа от всех форм политики идентичности. Как я уже говорил, речь идёт не о дистанцировании от анархистской традиции, а о её актуализации. Анархистская и анархо-синдикалистская теория и практика реализуются в непрерывном «становлении», и этот процесс не заканчивается никогда.
КУН: Вы квалифицированный архитектор, вы много работали над жилищным и городским планированием в теории и на практике. Не могли бы вы рассказать нам больше о том, как всё это соотносится с постанархистскими темами? Вопрос о пространстве нередко обсуждался среди постструктуралистских теоретиков и, по-видимому, сыграл важную роль в вашем собственном открытии постструктурализма.
МЮМКЕН: Следует внести ясность: я действительно изучал архитектуру и получил степень, но поскольку я никогда не работал архитектором, мне не разрешено называть себя так в соответствии с немецким законодательством. Прямо сейчас я занимаюсь весьма «классической» анархистской работой в качестве типографа. Мне даже трудно разграничивать исследования пространства и постструктурализм, поскольку именно через Фуко и его анализ власти я впервые объединил понятия города, пространства и жилья с положениями постанархизма. Крайне важно понять, даже если это кажется тривиальным, что всякая социальная борьба происходит во времени и пространстве. В контексте этой борьбы важно осознавать, что пространство само по себе не существует, его производят социальные условия. Капитализм производит пространство, патриархат производит пространство, законы производят пространство. Это также означает, что и борьба вмешивается в производство пространства. Пространства оспариваются, и борьба эта не просто экономическая, но также культурная и символическая. В настоящее время я изучаю «общество контроля», как это называл Делёз. В таком обществе управление осуществляется в пространстве и посредством пространства – нет необходимости держать под контролем каждого человека, как это было в дисциплинарном обществе. Поэтому «пространство» является важной аналитической категорией. Когда мы говорим о взаимосвязи между обществом и пространством, мы должны помнить, что французский географ и анархист Элизе Реклю был среди основателей социальной географии во второй половине XIX века; к сожалению, сегодня в анархизме такими вещами несколько пренебрегают, тогда как в марксизме создаётся много интересных работ, касающихся общества и пространства, например, у Анри Лефевра, который придумал лозунг «право на город», породивший городские протестные движения по всему миру.
КУН: Не могли бы вы дать нам краткий обзор нынешнего анархистского движения в Германии? Принимаются ли ваши постанархистские идеи? Сталкиваетесь ли вы с их неприятием?
МЮМКЕН: Я не эксперт в том, что касается современного анархистского движения в Германии. В FAU насчитывается, вероятно, более 300 членов, затем есть анархисты ненасильственного толка, которые группируются вокруг журнала «Революция снизу». Кроме того, активность в различных социальных движениях проявляют многие локальные и региональные анархистские группы и проекты. Постанархистскими идеями интересуются скорее молодые анархисты, что очевидно всякий раз, когда я даю лекции. Конечно, есть и критика, но так оно и должно быть. Мне в основном хочется продуктивного обсуждения анархистской теории и практики. Лично я не сталкивался с большим отторжением, скорее, с отсутствием интереса и непониманием. Некоторые люди считают, что постанархизм слишком абстрактен, слишком академичен, слишком теоретичен. Другие считают критику «автономного субъекта» проблематичной, поскольку именно она является фундаментом их анархистской политики и их утопий.
КУН: Каковы возможности анархизма в Германии и на международном уровне в будущем?
МЮМКЕН: Анархизм, конечно, не будет массовым движением в ближайшее время. Но он останется течением в левом спектре, который претерпевает изменения наиболее радикальным образом. Изменения, которые, как мне хотелось бы, позволят людям жить в по-настоящему свободном обществе. Я не заинтересован в том, чтобы создать свой персональный остров счастья или сбежать в сельскую общину, оставив общие социальные условия нетронутыми. Но я не знаю, будет ли когда-нибудь анархизм в большей степени, чем сейчас, способствовать тем изменениям, которые я себе представляю.
Источник: Kuhn G. Interview with Jürgen Mümken // Anarchist Developments in Cultural Studies. 2013. №1: Blasting the Canon. 204–210 p.
