У адвоката Виктора Филинкова Виталия Черкасова ходатайство: он просил обеспечить слушателям в зале комфортные условия. Он говорит, что многим журналистам не удалось попасть на прошлое заседание, и просит суд обеспечить такую возможность. Черкасов также напоминает, что на первых заседаниях в зале было больше посадочных мест, но их убрали. Адвокат просит вернуть их, чтобы пресса могла сесть.
Председательствующий судья Муранов замечает, что сейчас на заседании есть представители СМИ.
Слушатели громко говорят, что нужно принести еще скамейки, в зале стоит шум. Судья смущается, смеется и говорит, что не знает, как это сделать.
Евстафьев говорит, что подсудимых не знает. Подсудимый Филинков сомневается, можно ли доверять Евстафьеву, так как он был понятым на обыске. Бояршинов Евстафьева не знает.
Свидетель рассказывает, что в прошлом году утром к нему подошел сотрудник ФСБ, представился и попросил быть понятым. Конкретных дат или времени года Евстафьев вспомнить не может. Вместе с сотрудником ФСБ он поднялись к квартире.. По словам дворника, сначала он один был понятным, затем появился парень по имени Артур.
Среди собравшихся были сотрудники ФСБ и «какой-то парень». Он достал ключи и открыл дверь в квартиру, начался обыск. Судья Муранов уточняет, находится ли в зале этот молодой человек. «Такая зрительная память, не помню», — отвечает Евстафьев.
— Да никакого не было.
Евстафьев признает, что не обращал внимание на Филинкова, и не помнит, были ли у него какие-то повреждения. Кроме Филинкова в квартире был еще один мужчина — вероятно, речь идет про Степана Прокофьева.
— Быстро, раз, начал брыкаться спросонья, его положили на пол. Минут пять он полежал, успокоился, его подняли, — говорит свидетель.
Сотрудники ФСБ велели понятным наблюдать за процессом обыска, который одновременно в нескольких комнатах.
— Или нет, один писал в одной комнате, сначала в большой комнате, [еще был] коридор, кладовка и кухня, — уточняет Евстафьев. Кто занимался составлением документов, он не помнит — «вроде бы страший».
— Какое-то давление оказывалось? — интересуется Черкасов.
— Нет, какое давление. Один ушел на кухню, сел у батареи спать, уснул. Второй ходил, умылся, поел.
— Который уснул, [он] приводил себя в порядок? Умывался, менял одежду?
— Нет.
— С кем выходили? Понятые вышли, сотрудники вышли?
— И ребята. И два парня вышли.
— Дальнейшие перемешения?
— Сели в лифт, а мы по своим делам.
Куда сотрудники ФСБ и задержанные отправились дальше, он не видел.
— Добрый день. Ваш допрос проводил следователь Беляев? Осенью прошлого года.
— Был какой-то, да.
— Как он проходил?
— Вы имеете в виду на Литейном?
— Да.
— Опрашивал меня и все.
Филинков уточняет, не дописывал ли Беляев ничего в протокол, сам ли расписывался свидетель.
— Молодой человек, который был в квартире, представляляся?
— Да, по-мойму, они спрашивали.
— То есть он спал, когда вы вошли?
— Я так понимаю, да.
— А через сколько врмеени вы покинули квартиру после начала обыска?
— Где-то час, два. Точно не скажу, — после небольшой паузы отвечает Евстафьев.
Он снова рассказывает, что не помнит, в каком порядке участвовавшие в обыске спускались на лифте. Свидетель лишь говорит, что насилия внутри квартиры не было. Понятые во время обыска находились в разных помещениях в квартире.
Вопрос у прокурора Качуриной:
— Вы сказали, что обыск проводился утром. У всех по-разному начинается, какое время примерно?
— Где-то в девять примерно.
— Месяц 2018 года, когда [обыск] проводился?
— Не помню.
— Ну, март, февраль, апрель, у нас 12 месяцев всего.
— Не помню.
— Ну, зимний?
— Не помню.
По словам Евстафьева, обыск был в однокомнатной квартире, которая располагается на девятом этаже.
— Что-то изымалось? — продолжает задавать вопросы прокурор.
— Какие-то компьютеры, планшеты.
— Сотовая связь?
— Куча телефонов.
— Какие-то документы изымались?
— В одно место они складывались, не помню.
Евстафьев не знает, кому что принадлежло. Он не слушал, о чем между собой говорили люди в квартире.
— Ну, вам там все понятно было?
— Там понятно было.
— Документ вам давали?
— Давали.
— Прочитали его?
— Ну, там прочитал.
— Все прочитали?
Евстафьев отвечает что-то невнятное. Он повторяет, что не узнает подсудимых.
— Цель обыска была обозначена? — уточняет представительница прокуратуры.
— Что-то терроризм.
Филинков, следует из документа, заявил, что вышеперечисленных предметов не имеется в квартире, после чего открыл ее. В квартире был Прокофьев, ему показали постановление об обыске. Он также подтвердил, что в квартире ничего нет.
Далее описывается квартира. Филинков объяснил, что живет на кухне, а в комнате — Прокофьев. В комнате нашли и изъяли мобильные телефоны, флеш-карту, трудовую книжку, загранпаспорт, свидетельство о регистрации, жесткий диск, ноутбук, макбук, сим-карта.
Затем обыск провели в прихожей, там были рюкзак и сумка Филинкова. В ней были карта памяти, агентский договор, телефон Nokia, подтверждение покупки билета, посадочный талон, банковская карта, еще одна флеш-карта, ноутбук Dell. Кроме того, в сумке были паспорт на фамилии Дмитриенко и Гаврилова, а также несколько копий паспортов. Более нигде ничего не обнаружено. Фотосъемка и видео не проводились.
— Все что я зачитала, так оно и было?
— Так оно и было, — подтверждает свидетель. Он узнает свои подписи на документах.
— После окончания обыска, что пояснили сотрудники ФСБ молодым людям? Что вы с нами проследуете? — задает вопрос адвокат Черкасов.
— Сказали: «Собирайтесь». Оделся один. Они все вместе пошли
Черкасов говорит, что есть противоречия и просит огласить протокол допроса.
Черкасов зачитывает слова дворника из протокола: «После завершения обыска был составлен протокол, с текстом которого все внимательно ознакомились, подписали. Одному из молодых людей вручили копию протокола. Филинкову дали возможность добровольно переодеться, что он и сделал».
Евстафьев говорит, что не знает, кто из них кто, и не может сказать, кто из них переоделся. Можно ли доверять показаниям, не знает, «наверное, можно».
— Не «наверное, можно», а да или нет.
— Наверное, можно.
На этом допрос понятного Евстафьева заканчивается.
В зал заходит второй свидетель — Артур Объедков. Это рябой мужчина лет 60 с седыми волосами. Он с трудом стоит на ногах, качается и хромает. Обут в грязные ботинки.
— «Рутосервисплюс», — отвечает свидетель, будто читая с руки.
— Должность?
— Дворник.
Объедков говорит очень тихо, едва открывая рот, и трясется. Из подсудимых его никто не знает.
Свидетель проковылял к столу секретаря, чтобы подписать документы, а затем вернулся к кафедре.
Адвокат Черкасов:
— Кого-то из подсудимых ранее видели?
— Мог видеть только при обыске.
— Кого из них?
— Обоих.
— Кто из них был при обыске?
— Оба были.
В зале смеются.
Вместе с силовиками и понятыми на этаж поднялся «один парень». Дверь в нужную квартиру была закрыта, как ее открывали — не помнит, так как стоял за углом.
— Там квартира угловая, там так, и так, — пытается объяснить свидетель и крутит руками в воздухе.
Судья Муранов просит его говорить только то, что помнит.
— Сначала зашла милиция, а потом мы, — продолжает понятой. По его словам, Филинкова завели через две-три минуты. Когда они зашли, кто-то уже лежал на полу.
— А почему лежал на полу? — уточняет адвокат Черкасов.
— Я не знаю, может милиция его… Начали обыск делать, искать оружие.
— Как это происходило?
— Копались, в сумках искали, все сумки вытащили.
— Обыск во всех помещениях одновременно происходил?
— Да.
— То есть сотрудники по всей квартире ходили?
— А, нет. Там одна комната и кухня.
Филинкова «милиция посадила на стул, он сидел на стуле в коридоре при входе», вспоминает свидетель Объедков. Никаких телесных повреждений у него не было, одежда была «нормальной, чистой». Одежду Филинков не менял.
Защитник Черкасов спрашивает, понято ли было, кто среди силовиков главный.
— Один молодой человек постоянно на компьютере что-то записывал.
Объяснили понятым только то, что будут искать оружие. В начале никаких документов не показали, только корочки. В конце обыска подписали протоколы. Затем «парней взяла милиция, вышли».
— А что значит взяла милиция? Им сказали: «Вы с нами проследуете»? — уточняет Черкасов.
Объедков молчит, а потом объясняет, что все просто спустились вместе, после них — понятые.
Вопросы задает Виктор Филинков:
— Кто-то из молодых парней был в наручниках? До, после обыска, во время?
— Не помню этого.
— Кто-нибудь еще приезжал из сотрудников милиции или те, кто приехал, те и остались?
— Один молодой человек, видимо начальник их… Он заехал на какие-то минуты и уехал. Больше я не помню.
— В квартире кто-нибудь остался?
— Нет, дверь закрыли.
— Кто закрыл?
— Сама милиция закрыла.
— Сотрудники как-то вам представлялись?
— Ну, они корочки показали, фамилии не помню.
Прокурор Качурина:
— С комнаты.
— В данной комнате что-то изъяли?
— Они там компью… ноутбуки укладывали в сумку и телефоны.
— Как вы поняли, кому принадлежат эти вещи? Кто-то давал пояснения из жильцов?
— Не помню. Когда укладывали вещи, говорили: «Это мой телефон, это мой».
— Изымалось в одном помещении?
— Все изымалось большей степенью в комнате.
— Второй понятой постоянно присутствовал? Никуда не отлучался?
— Да.
— Жильцы тоже вместе были?
— Да.
— По итогам обыска составлялся какой-то документ?
— В конце, когда мы уходили, дали несколько бумаг подписать, — вспоминает свидетель.
— Вы читали их?
— Да, но суть их я уже не помню.
— Но когда читали, они отражали то, что изъяли? Все соответстовало действительности?
— Да.
Замечаний ни у кого не было. Объедков говорит, что квартира была на седьмом этаже. обыск начался около девяти утра. Дверь открыла «не милиция, [а] парень, милиция у него потащила ключи».
Филинков хочет задать вопрос, но прокурор предлагает зачитать показания Объедкова на следствии, так как есть расхождения.
После обыска сотрудники предложили Филинкову добровольно проехать с ними, Филинков ответил согласием.
— Ваши показания? — спрашивает прокурор.
— Да, — после долгого размышления говорит Объедков.
— Вы пояснили, что оба проследовали [вместе с сотрудниками ФСБ]. А в показаниях [говорится], что только Филинков добровольно. Как происходило?
— Не помню, точно не помню.
— Вы сказали, что молодой человек доставал ключи. Вы видели, кто открывал дверь, сотрудники или молодой человек? — интересуется Филинков.
— Я точно не помню.
