Михаил Магид
Борьба на рабочем месте может принимать различные формы, она может быть организована через советы (в сочетании с небольшими группами активистов), либо через профсоюзы. Чем отличаются рабочие советы от профсоюзов?
Профсоюзы:
1. Легальны, открыты, зарегистрированы. По этим причинам стараются действовать в полном согласии с законами государства. Длительное легализованное существование и привычка обращаться в суды формирует у членов профсоюзов рабски-покорное уважительное отношение к капиталистической системе и ее государственным учреждениям.
2. Контролируются профчиновниками, иерархией бюрократов. Последние распоряжаются финансами организации и заключают сделки с боссами. Профчиновники известны всем, получают высокую зарплату, греют руки на сделках с бизнесом. Они уверены в своем положении и не заинтересованы в революционных потрясениях, так как последние могут подорвать их благосостояние. Открытое легальное положение функционеров затрудняет или делает невозможным принятие ими решений, выходящих за пределы законодательства.
3. Имеют (как правило) отраслевую структуру, то есть объединяют работников определенных отраслей. Это позволяет координировать стачки на предприятиях отрасли, но изолирует работников разных профессий друг от друга.
Советы :
1. Действуют на основе решений собраний работников, прямой демократии. Членов совета можно в любой момент сменить или снять, кроме того они действуют строго в рамках наказов собраний трудовых коллективов, принимающих решения по ключевым вопросам.
2. Советы обычно возникают в ходе революционных процессов (Россия, Венгрия, Италия, Германия революционных эпох) или в ходе крупных боевых стачек. Совет венчает массовое радикальное рабочее движение, служит его органом координации. Он не привязан, в отличие от профсоюза, к исполнению буржуазных законов и не ограничен ими (хотя, конечно, всегда присутствует естественный страх перед их нарушением).
3. Советы объединяют весь трудовой коллектив, не разделяя его по профессиям. Так же они служат для координации борьбы трудовых коллективов в масштбах регионов или стран, или даже на межгосударственном уровне. Они не разделяют работников по специальностям или отраслям, а, напротив, объединяют их всех против капиталистов и государства.
Принцип Двойного Сопротивления
Идее профсоюзов можно противопоставить принцип двойного сопротивления – идейных организаций и массовых собраний-советов.
До революций или крупных социальных протестов, основная масса работников пассивна. Когда они поднимаются на борьбу, они радикализируются, но потом опять впадают в спячку и начинают вести себя консервативно. Именно с этими обстоятельствами связан авторитарный, лояльный капиталу и буржуазному законодательству принцип функционирования профсоюзов. Как только волна протестов отступает, работники возвращаются к привычной для них рабской пассивности. Они поручают оставшимся активными профсоюзникам “отстаивать наши права”. Как может меньшинство отстаивать общие права, если масса не готова к стачкам или иным формам борьбы? Только через суды и информационные компании в СМИ, других способов нет. Все это, во-первых ведет к авторитарному перерождению движения и, во-вторых, к лояльности системе. Любая крупная постоянная организация в дореволюционных условиях превращается в силу, лояльную капиталу и государств.
Между тем, только прямое действие может стать основой для приготовления общества к социальной революции, так как только в ходе прямого действия разрушается на уровне массового сознания уважение к законам государства и капитала и накапливается опыт самоорганизации общественных низов.
Поэтому, с точки зрения социально-революционной логики, в дореволюционных условиях постоянно могут действовать на предприятиях (как и на территориях) только идейные и преимущественно нелегальные организации анархо-коммунистов и революционных социалистов. Они изучаю обстановку, ведут пропаганду, ищут интересных людей. В случае, если на предприятии (территории) поднимается массовое движение – участвуют в собраниях работников, агитируют за прямое действие (причем аккуратно, не засвечивая всех своих активистов), за подчинение совета-стачкома решениям собрания. Когда и если реальная активность спадает, активисты призывают распустить совет и собрание. Они интегрируют в свою группу новых людей, которых удалось склонить на свою сторону в ходе борьбы и готовят следующую стачку (компанию протестов).
Сами нелегальные организации анархистов строятся как сеть групп, объединенных общими идеями и пребыванием на общей территории. Они не привязаны к отраслям производства, с тем, чтобы избежать появления у них узко-профессионального кастового сознания профсоюзов. Строгая автономия таких организаций, их отказ от публичности, должны стать основой их выживания.
***
Словом, профсоюзы для тех, кто хочет улучшить капиталистическую систему, смягчить ее давление на работников. А двойная организация (идейные группы + советы) для тех, кто хочет ликвидировать капитализм и заменить его бесклассовым и безгосударственным обществом всеобщего самоуправления.
Всеобщая стачка
Идея всеобщей стачки являлась некогда ядром революционного синдикализма. Считалось, что всеобщая стачка – наилучший способ покончить с капитализмом. И вот в наши дни в Греции одна всеобщая стачка следует за другой. В Испании, Франции, Италии такое случается раз в несколько лет или чаще. Причем, цель этих всеобщих стачек куда более скромная, чем в ревсиндикализме. Профсоюзы не пытаются покончить с капитализмом. В отличие от стачек на отдельных предприятиях, они пытаются нанести удар по политике правительства и бизнеса в целом, остановить неолиберальные реформы.
Но неолиберальная политика приватизаций, сокращения социальных программ и урезания расходов на медицину и образование продолжается, безработица растет, временная занятость набирает обороты, условия труда ухудшаются. Почему же такое мощное оружие, как всеобщая стачка, сегодня не работает?
Прежде всего, следует избавиться от иллюзии, что с современным бизнесом в принципе можно договориться. Это не так. Неолиберализм связан с политикой перемещения капитала по всей планете. Если рабочие слишком много хотят, производство просто закроют, перенесут в Западную Бенгалию или во Вьетнам, всего-то и делов. Там зарплата в разы меньше и люди там голодают, так что согласятся работать по 10 часов в день, а то и по 12. Есть, конечно, свои минусы, но они всегда есть. Но иллюзия социального партнерства не имеет никакого отношения к современным процессам.
Стачки, о которых идет речь, длятся максимум несколько дней, чаще всего, они – однодневные. Это все равно, как праздники, когда многие предприятия не работают. Тяжело, конечно, но поскольку заранее известно, когда это произойдет, бизнесмены и покупатели приспосабливаются к обстоятельствам. Ну два будет таких дня в году, ну пусть даже 10. Но в году 365 дней. Пережить можно. К тому же всеобщими стачки являются только номинально: на самом деле многие фабрики и транспортные организации работают.
При таком раскладе бизнес и государство не уступят. Ведь ничего страшного не происходит. Нужно работягам погудеть, выпустить пар недовольства, так уж люди устроены, ничего не поделаешь. Погудят-погудят и успокоются.
Для того, чтобы всеобщая стачка действительно была всеобщей, она во-первых должна охватить все или почти все компании реального сектора, а во-вторых, стать бессрочной. То есть вот как: если некий завод продолжает работать, туда приходят бригады с других заводов и все останавливают (так часто поступали рабочие в России, в начале 20го века). А если бизнес и государство не уступают, то стачка не имеет конца.
Легко сказать, да трудно сделать. Потому что, всеобщая стачка подразумевает во-первых готовность к насилию по отношению к работающим предприятиям, и во-вторых, продуманные действия, которые позволят работникам продержаться очень долго.
Бастует страна неделю, остановился транспорт, нет света, нет производства и подвоза продуктов питания, полки магазинов пустеют. Что дальше? Вариантов немного. Работникам срочно потребуется взять под контроль склады с продовольствием и различными товарами, распределять вещи между своими коллективами и семьями. Причем делать это придется в масштабах страны. А это уже силовой захват имущества бизнеса и государства, а значит – прямой конфликт с властью.
А если и это не поможет? Если и тогда бизнес и государство не уступят? Они, конечно, могут испугаться и уступить. Но есть большая вероятность, что не уступят, потому что ведь, они же – не дураки, они же знают: уступят по-крупному один раз, и работники начнут на них давить дальше, войдут, что называется, во вкус.
Значит придется работникам в конце концов снова запустить заводы, транспорт, электричество – но так, чтобы бизнес не мог получать прибыли. То есть, оккупировать предприятия и организовать там производство для собственных нужд. Перезапустить экономику на иных принципах. Но тогда встанет вопрос – если можно управлять экономикой самим, зачем вообще что-либо просить у менеджмента и у чиновников государства? Мы же и без них можем обойтись, да?
Очевидно, что каждый из этих шагов вызовет немедленные репрессии со стороны государства, связанного с олигархией. Насильственное прекращение работы на предприятиях есть вторжение на территорию, где расположена чужая собственность. Захват складов с продовольствием есть покушение на частную собственность. Все это – серьезные преступления. Так что, задолго до перезапуска хозяйственной системы, государство, дабы их предотвратить, задействует силовые структуры. Правда, им можно противопоставить милиции, ополчение… а заодно послать агитаторов в казармы, чтобы убедить солдат не стрелять в народ и делиться с ним оружием, как это было в Иране в ходе революции 1979 года.
Разумеется, профчиновники на такое не пойдут никогда. Как отмечал еще немецкий революционер первой половины 20-го столетия, Отто Рюле, профчиновники, управляющие союзами работников, получают высокую зарплату, наслаждаются своей властью и положением при капитализме. Они не заинтересованы в том, чтобы менять общество. Настоящей всеобщей стачки они боятся как огня. А то, что они выдают за всеобщу стачку – фейк. Это операция по выпусканию пара и по надуванию собственных щек, с тем, чтобы работники не разочаровались в профсоюзах окончательно.
Всеобщая стачка может быть организована только в том случае, если трудовые коллективы выйдут из-под контроля профсоюзов, выберут органы координации – советы (полностью подотчетные регулярным собраниям), и создадут общенациональное объединение советов. Всеобщая бессрочная стачка – это социальная революция, революция советов, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Либо так, либо никак.
Никто не обязан поступать радикально. Можно продолжать однодневные стачки. Другое дело, что это не остановит неолиберальную политику. Иной алгоритм – алгоритм революции. Ничего другого просто нет в природе.
