Период первой русской революции 1905—1907 гг. вошел в историю как время высокого накала революционной борьбы против самодержавия. Несмотря на уступки царского правительства, проявившиеся в учреждении парламента – Государственной Думы, легализации политических партий, маховик революционной активности оказался запущенным и мало кто из революционеров считал возможным остановиться на достигнутом. При этом если социал-демократы, следовавшие марксистской концепции, держали курс на организованное сопротивление промышленных рабочих, то социалисты-революционеры и анархисты акцентировали внимание на индивидуальном терроре. По мнению ультрарадикальной части русских революционеров, с помощью террористических актов можно было подорвать могущество «системы» и мобилизовать в революционную деятельность еще большее количество рабочей и крестьянской молодежи.
Несмотря на меры, предпринимавшиеся царской полицией, охранным отделением по борьбе с революционерами-террористами, период с 1905 по 1908 гг. вошел в отечественную историю и как время максимального всплеска политического терроризма. Конечно, нельзя сбрасывать со счета деятельность провокаторов, которых полиция внедряла в ряды революционных организаций, но все же одной из главных причин роста террора оставалось распространение в молодежной среде радикальных настроений. Примеры народовольцев, зарубежных боевиков вдохновляли многих молодых людей на путь борьбы, жертвами которой становились не только представители царской администрации и служащие силовых структур, но и сами революционеры, и просто мирные граждане. Если о Боевой организации партии социалистов-революционеров написано немало, то страницы истории революционных анархистов освещены в гораздо меньшей степени. Даже сейчас количество научных исследований, посвященных этому вопросу, можно пересчитать по пальцам. И, тем не менее, такая литература существует, что позволяет нам составить приблизительное впечатление о происходивших более столетия тому назад событиях.
Как известно, от рук эсеров пали многие видные государственные деятели дореволюционной России, включая и премьер-министра Петра Столыпина. Впрочем, убийца последнего – Дмитрий Богров, сотрудничавший с охранным отделением, – прежде состоял в анархистской организации. В западных областях Российской империи анархизм получил в начале ХХ века большое распространение, что было связано как с близостью малороссийских, белорусских, литовских земель к европейским границам, так и с социальными и межнациональными проблемами, существовавшими в городах и местечках. Можно утверждать, что на западе российского государства социальной базой анархистского движения стали низшие слои городского населения – преимущественно, рабочая и ремесленная молодежь, среди которой было много выходцев из евреев, компактно проживавших в «черте оседлости». Таким образом, классовая неприязнь городских низов к зажиточным гражданам и государству усугублялась национальными противоречиями. В отличие от эсеров, анархистам, в силу специфики своей идеологии, отвергавшей любую централизованность и вертикальную структуру управления, так и не удалось создать единой централизованной организации. Однако это не только мешало самим анархистам в их деятельности, но и создавало серьезные препятствия для полиции и спецслужб, поскольку с множеством мелких и, зачастую, никак не связанных между собой групп, бороться было гораздо сложнее, нежели с централизованной организацией эсеров, у которой были явные руководители, исполнители, существовали устойчивые связи с «легальным» крылом партии. В период с осени 1907 по весну 1908 гг. нескольким малороссийским городам, в первую очередь – Екатеринославу (ныне – Днепропетровск), а также Киеву и Одессе, суждено было стать местом деятельности Боевого интернационального отряда – одной из наиболее серьезных попыток анархистов создать многочисленную и разветвленную вооруженную организацию.
В 1907 году многие анархистские группы, действовавшие на западе Российской империи, в том числе в Белостоке, Киеве, Одессе, Екатеринославе и других городах западных губерний, были существенно ослаблены прокатившейся волной арестов их участников, гибелью многих активистов в перестрелках с полицией и военными. Скрываясь от полиции, многие активные анархисты оказались за границей. Роль центров русской анархической эмиграции играли Женева и Париж. Именно в этих городах действовали две наиболее значительные эмигрантские анархистские группы со своими периодическими изданиями.
В Женеве существовала группа «Буревестник», печатавшая с 20 июля 1906 года одноименную газету. Ее деятельностью руководил ветеран анархо-движения Мендель Дайнов. Этот человек еще в 1900 году играл ключевую роль в создании Группы русских анархистов за границей – одной из первых русских анархистских организаций. Группа «Буревестник» придерживалась относительно умеренных позиций и ориентировалась на «хлебовольчество» – анархическое направление, теоретиком которого считался знаменитый Петр Кропоткин. «Хлебовольцы» выступали за организацию массовых выступлений крестьян и рабочих, развитие профсоюзного движения и достаточно прохладно относились к практике индивидуального террора.
В Париже с декабря 1906 года издавалась газета «Бунтарь» – орган одноименной группы более радикального, чем «Буревестник», толка, наследовавшей более радикальную линию чернознаменцев. Если хлебовольцы своей социальной базой считали крестьян и промышленных рабочих, то их более радикальные идейные родственники призывали ориентироваться на городской и сельский люмпен-пролетариат, даже на мелких уголовников, поскольку они считались наиболее обездоленными и озлобленными на буржуазию и государство представителями российского населения. Чернознаменцы призывали организовать повсеместное вооруженное сопротивление власти, при этом придерживаясь идеи «безмотивного террора».
Жертвой такого террора мог стать любой человек, отнесенный анархистами к «классу угнетателей». То есть, достаточно было посещать дорогие кафе или магазины, ездить в вагоне первого класса, чтобы рисковать погибнуть в результате атаки «безмотивников». Самыми знаменитыми актами безмотивного террора, которые обычно любят приводить в качестве примера и отечественные, и зарубежные историки, стали взрывы бомб, брошенных в Варшаве анархистом Израилем Блюменфельдом в отель-ресторан «Бристоль» и банкирскую контору Шерешевского, и взрыв пяти бомб у кофейни Либмана в Одессе 17 декабря 1905 года.
У части анархистов эти акты вызывали всемерное сочувствие, другие анархисты, особенно же приверженцы просиндикалистского направления, безмотивный террор резко критиковали. Один из идеологов хлебовольцев В. Федоров-Забрежнев по поводу действий безмотивников писал: «Распространение такого рода актов может быть лишь вредно делу социальной революции, отвлекая людей преданных и идейных от положительной работы сплочения трудящихся масс» (Забрежнев В. О терроре. – Анархисты. Документы и материалы. Т. 1. 1883-1917. М., 1998, стр. 252).
Тем не менее, некоторые лидеры хлебовольцев, хоть и прямо не говорили о своих радикальных взглядах, симпатизировали более решительным чернознаменцам. В любом случае, прийти к общему соглашению им удалось достаточно быстро. В сентябре 1907 года представители «Буревестника» и «Бунтаря», встретились в Женеве и приняли решение объединить усилия для поддержки антигосударственного движения на родине. Для этого следовало провести на территории Российской империи несколько экспроприаций, раздобыть денежные средства и затем уже осуществить ряд террористических актов и подготовить на юге страны общий съезд радикальных анархистов. Планы выглядели достаточно глобально – объединить действия анархистов Украины, Белоруссии, Литвы и Польши, а дальше – Северного Кавказа, Закавказья и Урала.
Так была создана Боевая интернациональная группа анархистов. Внутри группы сформировали Боевой интернациональный отряд для непосредственного проведения вооруженных операций на территории Российской империи. В Заявлении группы говорилось, что ее основными задачами являются проведение экономических и политических терактов, экспроприаций и снабжение русских и зарубежных подпольных групп оружием и деньгами. Набралось не менее 70-100 человек, готовых вступить в ряды сформированной организации.
Фактическими руководителями группы стали три человека. Мендель Дайнов, хоть и относился к умеренным «хлебовольцам», но взял на себя финансирование организации. Известнейший пропагандист Николай Музиль, более известный как «Дядя Ваня» или «Рогдаев», решал организационные вопросы. Чех по происхождению, Николай Игнатьевич Музиль с конца XIX-го столетия участвовал в революционной деятельности в России и Болгарии. Первоначально он был социалистом-революционером и даже привлекался полицией по делу о принадлежности к эсеровской организации. Но позже, эмигрировав в Болгарию, стал анархистом.
Непосредственное же руководство боевиками и террористическими операциями осуществлял Сергей Борисов. Несмотря на неполные двадцать три года, Сергей Борисов, крепкий рабочий парень, известный в анархистском движении под прозвищами «Черный», «Сергей», «Тарас», ко времени создания отряда был уже боевиком с завидным опытом. За плечами бывшего токаря было шесть лет подпольной борьбы – сначала в рядах социал-демократов, затем – в Одесской рабочей группе анархистов. В свое время именно он оказал первое в истории российского анархизма вооруженное сопротивление полиции при задержании (в Одессе 30 сентября 1904 года). Потом Борисову удалось совершить успешный побег с каторги (в начале 1906 года). Неудивительно, что именно этот человек стал лучшей кандидатурой на роль «центрового» активиста боевой организации.
Для того, чтобы развернуть подрывную работу на территории империи, группа и отряд нуждались в значительных денежных суммах. Несколько участников группы решили не медлить и выехали в Россию. Наибольший интерес у них вызывал Екатеринослав, ставший к 1907 году новым центром российского анархистского движения, вместо обескровленного репрессиями Белостока. Екатеринослав и решили избрать местом для организации штаб-квартиры Боевого интернационального отряда в России. В качестве же места проведения готовившегося на юге империи съезда анархистов «всех фракций» избрали Киев. Это был очень смелый шаг со стороны Боевой интернациональной группы, так как в Киеве практически отсутствовало анархистское движение и подготовку почвы для деятельности организации начинать сначала.
Осенью 1907 года в Россию нелегально прибыло несколько видных организаторов Боевой интернациональной группы – Сергей Борисов, Наум Тыш, Герман Сандомирский и Исаак Дубинский. Сандомирскому и Тышу предстояло создать анархистскую группу в Киеве и подготовить в этом городе условия для проведения съезда анархистов, а Борисов взял на себя организацию экспроприации для обеспечения группы финансами.
Вечером 25 сентября 1907 года группа анархистов, которую возглавлял Сергей Борисов, напала на почтовое отделение при станции «Верхне-Днепровская» Екатерининской железной дороги и экспроприировала 60 тысяч рублей. Часть вырученных средств Борисов отправил в Женеву. Теперь, когда группа располагала значительными деньгами, можно было задуматься и о террористических актах. Предполагалось взорвать съезд горнопромышленников на юге империи или на Урале. Также в качестве мишени был выбран киевский генерал-губернатор Сухомлинов. Губернатор, по мнению анархистов, нес прямую ответственность за усиление борьбы киевской полиции с террористическими группировками.
Прибыв в Киев по фальшивому паспорту, активист группы Герман Сандомирский напрямую занялся созданием в городе организации чернознаменцев. Группу удалось собрать за рекордно короткие сроки. Большую часть ее активистов составляли студенты, что и не удивительно – Герман Борисович Сандомирский, двадцатипятилетний уроженец Одессы, сам в недавнем прошлом был студентом (кстати, впоследствии, уже в зрелом возрасте, Герман Сандомирский добился успехов на советской дипломатической службы, стать заведующим отделом Наркомата иностранных дел и членом советской делегации на Генуэзской конференции).
Вместе с Сандомирским в Киев прибыл и двадцатитрехлетний уроженец Варшавы Наум Тыш. В создании чернознаменской группы в Киеве Тышу и Сандомирскому ощутимо помог будущий убийца Петра Столыпина Дмитрий Григорьевич Богров – двадцатилетний студент юридического факультета Киевского университета, отпрыск достаточно состоятельных родителей, увлекшийся «революционной романтикой».
Рассматривая вопрос о террористических актах, киевские чернознаменцы сошлись во мнении, что совершение того или иного нападения или грабежа имеет смысл только при наличии конкретной «классовой целесообразности». Таким образом, они отказались от прежнего деления вооруженных нападений на «мотивные» и «безмотивные».
Занявшись подготовкой съезда и агитацией среди студентов и рабочих Киева, анархисты радовали себя рассылкой «эпистолярных писем» важным государственным персонам города с требованием выплаты определенных денежных сумм или же просто с угрозами. Письма подписывались несуществующими организациями, чтобы пустить полицию по ложному следу. Чернознаменцы и ведать не ведали, что полиции их действия становятся известными практически сразу, а не предпринимает активных мер она только потому, что выжидает подходящий момент, чтобы ликвидировать всю Киевскую группу анархистов «Черное знамя».
Богров показал себя весьма активным товарищем, и никто и не предполагал, что уже год как он числился осведомителем охранного отделения под агентурной кличкой «Аленский», выдавая полиции эсеров, максималистов и анархистов. В ряды полицейских провокаторов Богрова привела любовь к роскошной жизни «по полной программе» – вино, женщины, азартные игры. Ему удавалось мастерски играть свою роль. О том, что он – полицейский агент, никто не догадывался вплоть до 1911 года, да и затем в революционном движении существовали противоречивые точки зрения – одни, вслед за знаменитым «разоблачителем провокаторов» В.Бурцевым доказывали виновность Богрова, другие – например, его бывший товарищ Герман Сандомирский, – утверждали, что он жил и погиб честным революционером.
Богров стал одним из организаторов группы и даже принимал участие вместе с Сандомирским в составлении резолюций общегородской конференции анархистов в ноябре. Эта конференция, на которую ждали делегатов от анархистских групп Екатеринослава, Одессы, Харькова и других городов, представлялась Сандомирскому репетицией всеобщего съезда. Как свидетельствуют архивные данные, в период между 26 ноября и 13 декабря 1907 года конференцию все же удалось провести. А дальше начались полицейские репрессии.
14 декабря 1906 года в Киев приехали Исаак Дубинский и некто Будянская. Примкнувший к Боевому интернациональному отряду Исаак Дубинский, социалист-революционер, незадолго до этого бежал в Женеву с печально известной «колесухи» – Амурской колесной дороги. Идеей – фикс, всецело его занимавшей, была организация массового побега заключенных с «колесухи». Но для этого требовались значительные ресурсы. Для их подготовки Дубинский и Будянская предполагали остановиться в Минске. В Минске в это время сидел в местной тюрьме приговоренный к смертной казни муж Будянской Борис Энгельсон. Поэтому анархисты предполагали первым делом освободить Энгельсона в Минске, а затем уже подготовить побег с колесной дороги.
Ни Дубинский и Будянская, ни встретивший их Герман Сандомирский и не подозревали, что полиция уже держит киевских анархистов под контролем. Пренебрегая конспирацией, они гуляли по городу, появлялись в людных местах. 15 декабря в студенческой столовой на Гимназической улице полиция устроила облаву. Под «горячую руку» попался и Сандомирский, не имевший при себе документа, удостоверявшего личность. Выручила случайность – Сандомирского отпустили под поручительство студента Думбадзе – племянника ялтинского генерал-губернатора. Разумеется, пристав не мог и предполагать, что родственник такой особы тоже революционер, только из большевиков.
Но на следующий день, около часа дня, Сандомирский, только что вышедший из снимаемой им квартиры, был задержан двумя агентами. Его поместили в знаменитую тюрьму «Косой Капонир» и держали в кандалах до вынесения приговора. В это же время, в результате спланированной операции, арестовали 19 из 32 участников Киевской группы анархистов. Сам же Богров остался на свободе, якобы из-за «отсутствия улик», и спустя четыре года навсегда вошел в отечественную историю как убийца царского премьера П.А. Столыпина.
Арест Сандомирского и ликвидация Киевской группы анархистов серьезным образом изменили планы Боевого интернационального отряда. Провести всероссийский съезд анархистов явно не получалось. Развить мощное анархистское движение в Киеве – тоже. Оставалась надежда на террористические акты. И – на Одессу и Екатеринослав как на города, пока еще не тронутые репрессиями. Для координации действий во второй половине декабря 1907 года в Россию вновь прибыл Сергей Борисов, на некоторое время после экспроприации в Верхне-Днепровске покинувший страну.
Несколько позже приехал бывший студент Аврум Тетельман (псевдоним – Леонид Одино), воспользовавшийся поддельным паспортом. Борисов и Тетельман сначала объявились в Одессе. Из Одессы Борисов направил запрос в Женеву с просьбой выслать ему транспорт оружия в количестве семидесяти револьверов систем «браунинг» и «маузер». В ответ на просьбу Борисова находившийся в Женеве организатор группы Музиль съездил в Лондон и привез оттуда транспорт с указанным количеством оружия.
В январе 1908 года, получив от одесских товарищей 2000 рублей, Борисов выехал в Екатеринослав. Тетельману же поручили убийство председателя Одесского военно-окружного суда. Взрыв здания суда и убийство командующего Одесским военным округом генерала Каульбарса возложили на прибывших из Женевы Ольгу Таратуту и Абрама Гроссмана, которые получили пять тысяч рублей и временно обосновались в Киеве.
12 февраля 1908 года Абрам Гроссман выехал из Киева в Екатеринослав, чтобы организовать там лабораторию взрывчатых веществ. Спустя шесть дней он вернулся в Киев, поручив лабораторию «Мише» и «Дяде». Находившаяся в Екатеринославе Ита Либерман («Ева»), получив от екатеринославцев три бомбы, крайне конспиративно выехала в Киев, где на вокзале ее встретил Гроссман, которому она эти бомбы и передала. Тем временем, «Дядя» и Бася Хазанова нашли в Екатеринославе помещение для лаборатории и оборудовали его. 19 февраля они решили перенести в новое помещение взрывчатые вещества, которые в своем доме на улице Аптекарская балка хранил рабочий Владимир Петрушевский. Но при выносе произошел взрыв, ранивший самого Петрушевского.
Спустя два дня, 21 февраля, полиция вышла на след анархистов и арестовала «Дядю», «Мишу», Басю Хазанову, Иту Либерман и еще десять человек. При аресте группы нашли револьвер «браунинг», чертежи бомб и пропагандистскую литературу. 26 февраля в Екатеринославе был арестован и Сергей Борисов. Спустя два дня, в поезде, следовавшем из Киева, застрелился обнаруживший слежку Абрам Гроссман. На следующий день полиция арестовала в Киеве 11 анархистов. 2 марта в Одессе арестовали еще 17 человек.
Боевой интернациональный отряд фактически прекратил свое существование: Таратута, Борисов, Дубинский, Тыш, Сандомирский оказались за решеткой, Абрам Гроссман застрелился. Единственным из организаторов отряда, кто оставался на свободе, был Николай Музиль (Рогдаев). Прибыв в Екатеринослав, он попытался организовать побег единомышленников из городской тюрьмы, закончившийся трагедией.
Побег был назначен на 29 апреля 1908 года. Содержавшимся в Екатеринославской тюрьме политическим заключенным удалось пронести в камеры динамит. Из железных чайников сделали три бомбы, которые в матрасах пронесли на тюремный двор. Раздались три сильных взрыва, но разрушить крепкую тюремную стену не удалось. Сбежавшаяся охрана по команде помощника начальника тюрьмы Маяцкого открыла огонь по всем находившимся во дворе заключенным. Потом надзиратели стали расстреливать через решетки заключенных, остававшихся в камерах. В результате 32 человека погибло, более пятидесяти получили ранения различной степени тяжести.
Известие о расстреле в екатеринославской тюрьме, обошло все революционное движение, как в стране, так и за ее пределами. В отместку Николай Музиль – последний оставшийся на свободе видный активист Боевого интернационального отряда – начал планировать террористический акт. 18 мая 1908 года он заминировал двумя бомбами гостиницу «Франция». Расчет был сделан на то, что взорвется одна бомба, а когда на место взрыва для расследования и составления протокола прибудет полицейское начальство, рванет вторая бомба. Но, по случайности, оба взрыва в гостинице «Франция» не принесли существенного урона. Во избежание разоблачения Николай Музиль поспешил покинуть Екатеринослав и выехал за границу.
18-19 февраля 1909 года состоялся процесс над участниками киевской группы. Военно-окружной суд приговорил Исаака Дубинского – к 15 годам каторги, Германа Сандомирского – к 8 годам каторги, еще 10 киевских чернознаменцев – к различным срокам от 2 лет и 8 месяцев до 6 лет и 8 месяцев каторги. Фактический лидер Боевого интернационального отряда Сергей Борисов получил смертный приговор и 12 января 1910 года казнен.
