Илья Фалькаев
Цена земли
Гуляя по так называемому «биологическому острову» в центре Гуанчжоу, я наткнулся на заброшенную деревню. Экскаватор пыхтел, методично делая свою работу. Заносил ковш и вгрызался в стену дома. Кирпичи сыпались вниз. Я бродил по камням, рискуя поломать ноги. Среди зарослей тропических лопухов неожиданно обнаружил уцелевший храм. Его стены были испещрены граффити, а сам он был превращен в общественный туалет. Тут я встретил опиравшегося на палку старика. Старик ругал почем зря местных партийных чиновников. Он поведал, что они продали деревенскую землю строительной корпорации. А жителей выселили, предложив им мизерную компенсацию. Многие отказались уезжать. Теперь их дома сносят бульдозерами. Но они все равно продолжают жить на развалинах.
– Предложили нам 2100 юаней за метр, разве ж это деньги? – ворчал старик. – Лучше вообще не взять. Выставили нашу землю на аукционе по 30 юаней. Хотели показать нам, что она ничего не стоит, – усмехнулся он. – А сами продали по 90000.
– Вы не пробовали писать наверх и жаловаться? – спросил я. – Например, самому Синь Цзиньпину. Многие его хвалят.
– Если все вороны черные, разве может быть одна белая? – сказал старик. – Пока существует партия, не будет нового Китая.
Старик отличался от остальных встреченных мной его соотечественников тем, что открыто осмелился ругать власти. Но беда всех подобных протестов в том, что они локальны. Люди требуют компенсации, но стоит только им ее получить, как протест затухает. Это же касается и забастовок на предприятиях, не переходящих в широкие движения. Одно из основных требований – повышение зарплаты. Если удается добиться его выполнения, то все успокаивается. Людям куда дороже личные интересы, чем интересы других. Я никого не обвиняю в эгоцентризме, просто так устроена жизнь в отсутствии внятных политических идей и свободы мнений.
В свое время Мао пытался применить в Китае марксистскую теорию. За неимением в стране рабочего класса, он попытался опереться на крестьянство. Но классическое разделение на помещиков и крестьян в Китае не работало. Те, кого обозвали помещиками «дичжу», на самом деле таковыми не являлись. В Китае, особенно на юге, до сих пор сохранилось родовое общественное устройство. Жители одной деревни оказывались членами одного рода, происходящими от одного предка. Кто-то из них мог разбогатеть и выйти в люди, но остальные сельчане продолжали ощущать с ним кровное родство. Поэтому когда коммунисты приходили в деревню с целью ликвидировать помещика, на его защиту поднимались все члены семьи, то есть вся деревня. В итоге Мао пришлось опереться на безземельных мигрантов – переселенцев «хакка». Эти люмпенизированные слои стали ярыми приверженцами нового строя, впервые наделившего их землей.
Чтобы случилась социальная революция, нужен социальный взрыв. Но к нему ведет сильное социальное расслоение. Когда единственный способ подняться из низов – это передел земли и другой собственности. В нынешнем обществе такого расслоения нет. Проще заработать копейку на хлеб, чем, грубо говоря, пойти и отнять ее у богача. В стране развивается средний и малый бизнес, кругом полно магазинчиков, ларьков, кафе и забегаловок. Растет и средняя зарплата рабочего – сейчас она выше, чем в России и достигает 3,6 доллара в час.
Давно прошли те времена, когда жители деревень довольствовались плошкой риса в день. Мой знакомый профессор-филолог Тан рассказал мне, что государство организовало госхозы – государственные хозяйства. Оно арендует у крестьян землю и дает им работу. Так что они теперь не крестьяне, а госслужащие. Им не нужно платить налог на землю. Они получают зарплату. Покупают современные уборочные машины, государство выдает им компенсацию. Они даже могут вкладывать инвестиции в эти хозяйства. Теперь они собирают большой урожай. Риса так много, что каждый человек в Китае смог бы съесть два с половиной цзиня в день.
– Эффективность сельского хозяйства очень высока, – сказал профессор. – Но понятно, что так много никто не сможет съесть. Так что государство продает рис. А в деревне оседает столько средств, что там строят библиотеки. Жители могут поехать куда угодно. Моя младшая сестра – крестьянка. Она поехала в путешествие в Гонконг, Сингапур, Корею.
Китайская мечта
Тот же профессор Тан рассказал, что начал изучать русский язык в 1940-е годы. Тогда Китай шел путем Советского Союза. По словам профессора, китайцы считали путь Советского Союза правильным и полезным для своего народа. Они хотели учиться у Советского Союза.
– Русский народ создал первое в истории всего мира социалистическое государство. Хотя оно уже распалось, но его опыт, его ошибки стали мировым наследством. Если Китай хочет построить в своей стране социализм, мы и теперь должны учиться у русских, извлекать их опыт и избегать их ошибок, – подытожил профессор.
Это показалось мне удивительным. О каком, черт побери, социализме идет речь? Но оказалось, его слова выдержаны вполне в русле риторики правящей партии. Китайский лидер Си Цзиньпин выдвинул новый лозунг – «китайской мечты». По его мнению, великое возрождение китайской нации – это и есть китайская мечта. Три составляющих «китайской мечты» – сильное и богатое государство, национальный подъем и народное счастье. Чтобы добиться осуществления мечты, нужно идти китайским путем, то есть по пути социализма с китайской спецификой. «Китайская мечта» – это идеал, однако у коммунистов есть еще более высокий идеал – коммунизм. В него не верят те, у кого нет твердых идейных позиций и кто подвержен влиянию утилитаризма. Такие люди не смогут ничем пожертвовать ради партии, государства и народа. Революционные идеалы выше неба. Без далекого идеала не может быть соответствующего коммунистическим требованиям члена партии. Однако если он оторвался от реальной работы и впустую говорит о далеких идеалах, этот коммунист тоже не соответствует требованиям.
Развивая социализм, можно приблизиться к далекому идеалу – коммунизму. Но коммунизма не достичь без марксистских принципов. В ответ на высказывания об ограниченной ценности марксизма-ленинизма Си Цзиньпин заметил: «Социализм с китайской спецификой – это социализм, а не какой-то другой «-изм», фундаментальные принципы научного социализма нельзя терять, если их потерять, это уже не социализм».
Чтобы оправдать в глазах народа собственное существование, правящей элите нужна идеологическая опора. И она выбрала в качестве опоры старые и проверенные ценности. Напрасно некоторые западные аналитики полагали, что вслед за рыночным капитализмом в Китай придут и демократические свободы. Элита прекрасно понимает, что в случае введения этих свобод она рискует потерять свое кресло. Поэтому твердится, что только компартия знает, как осуществить китайскую мечту. А раз она обладает этим уникальным знанием, то и исполниться мечта может лишь под ее руководством.
Поскольку слова не должны падать в пустоту, компартия применила излюбленное средство – запустила мощную пропагандистскую кампанию. Чиновникам было предписано опроститься и укрепить связи с народом. Вначале вспомнили лозунг Мао Цзэдуна «Взгляни в зеркало, поправь платье, прими ванну и поищи средство для лечения». После чего Си Цзиньпин выдвинул концепцию «Три вида строгости и три вида правдивости». Чиновнику необходимо быть строгим в морали, применении власти и соблюдении дисциплины, необходимо быть честным в принятии решений, ведении дел и поведении. Вслед за этим партийные комитеты всех уровней организовали курсы нравственности и провели инспекцию их результатов.
Но что касается народа, то кому-то вообще наплевать на лозунги. Кто-то думает только о том, чтобы заработать ежедневный юань. Есть и те, кто спит сладким сном, пребывая в уверенности, что движется к светлому коммунистическому будущему. А в это время вокруг бурными темпами продолжает строиться общество авторитарного капитализма.
